— Могу.
— Перехвати милицейскую машину и доставь хлопцев сюда. Только как можно тише.
— Понял.
Он хотел выбежать. Киреев его остановил.
— Да ты не беги, спокойно иди, как будто ничего не случилось. А уж за хутором газани. Ну и, конечно, молчок.
— Могила, товарищ Киреев.
— Антонина Васильевна, вас я тоже хочу мобилизовать. Вы когда собираетесь на ферму?
— Могу и не идти.
— Вот не знаю, как лучше сделать.
— Что?
— Поговорить с Клавиной матерью надо.
— О чем?
— Вот этого я не знаю.
— А для чего?
— С ней надо сейчас встретиться и поговорить так, чтобы был предлог ночью снова к ней постучать.
— А зачем?
В первый раз она проявила любопытство. Киреев объяснил:
— Я вынужден предпринять все это потому, что обстоятельства требуют... Так что же придумать?
— Спросить, когда Клава выйдет на работу?
— Допустим... Вы бригадир, это вполне резонно, что интересуетесь своим работником... А дальше? Не так важна встреча сейчас, как ночью.
Оба задумались.
— А что, если сделаем так, — первым нарушил молчание Киреев. — Вы сейчас пойдете к ней насчет дочери. Забудьте свою неприязнь, поговорите по-человечески, как добрая соседка. Тогда ночью, когда вы ее позовете, она откроет.
Женщина поднялась.
— Лампу зажечь?
— Как хотите... Нет, пожалуй, лучше, когда вы возвратитесь.
Губина вышла. Только теперь Киреева охватило волнение. Он нервно взглянул на часы. Без четверти девять. Допустим, в десять выедут. Не раньше двенадцати будут здесь. Поздновато. А может быть, подождать тогда до утра, когда Титоренко начнут собираться?.. Опасно. Можно упустить момент... Так что же делать?
Киреев, с нетерпением ожидая возвращения Губиной, стоял посреди комнаты, куда со двора уже вползли вечерние сумерки.
Выстрел
В своих предположениях Павел Семенович оказался почти точным. Оперативные работники прибыли в первом часу ночи. Они, как тени, проскользнули в хату Губиной. Все в штатском — двое рослых молодых людей и Псурцев.
Начальник милиции крепко пожал руку Кирееву, представил своих оперативных работников — плотного кудрявого брюнета лейтенанта милиции Колотуна и сержанта Догорайко.
За ними в комнату проскользнул и колхозный водитель. Он замер у двери, вопросительно посмотрел на Киреева, словно спрашивая, можно ли ему здесь быть. Сразу стало тесно. Хозяйка принесла из соседней комнаты стулья и хотела уйти. Павел Семенович ее остановил.
— Антонина Васильевна, вы тоже присаживайтесь... Георгий Андреевич, времени у нас мало, поэтому я коротко объясню задачу.
— Пожалуйста.
— Товарищ Колотун...
Лейтенант вскочил.
— Вы отправитесь в лес. Там находится Бурденко, где-то возле палатки учителя. За фермой сверните влево и идите прямо по тропинке к озеру.
— Я знаю, где это, — вдруг проговорил Терехов.
Киреев сделал вид, что только сейчас заметил его.
— Ага, наш друг здесь... Отлично. Сумеете проводить?
— А как же!
— Только двигаться нужно абсолютно бесшумно. И никаких разговоров. Задача: связаться с участковым, незаметно дать ему знать о себе. Только будьте осторожны, а то, чего доброго, он вас перестреляет. Каждого, кто попытается приблизиться к палатке, — задержать. Задача ясна?
— Так точно... Можно идти?
— Идите.
Когда двое вышли из комнаты, старший следователь продолжал:
— Антонина Васильевна, мы рассчитываем и на вашу помощь.
— Что я должна сделать?
— Постучаться к соседке. Когда она вас окликнет, попросите открыть, скажите, что дело есть. Вызовите ее на улицу. Товарищ сержант!
— Слушаюсь!
— Как только женщина выйдет, проводите ее сюда. Строго предупредите, чтобы не шумела. В случае необходимости принимайте меры. Главное, чтоб ни единого звука — ни во время операции, ни после.
— Ясно!
— Георгий Андреевич, а мы с вами проникнем в дом. Действовать бесшумно... Антонина Васильевна, вы стучите уверенно, словно действительно позарез нужно... Ну, как говорится, с богом... — И первый направился к двери.
На улице было темно. Хутор давно уже спал. Тихо проскользнули к калитке. Губина в нерешительности замерла.
Следователь приблизился к женщине, коснулся рукой.
— Стучите, — шепнул ей на ухо Киреев. — Только не волнуйтесь.
Антонина Васильевна ударила в ворота. Сначала тихо, потом громко.
— Ильинишна! — познала она.
Донесся скрип отворяемой двери. Сиплый испуганный голос спросил: