— Кто там?
— Это я, Губина. Открой!
— Чего надо?
— Да на ферме у нас беда... Выдь, пожалуйста, на минуточку.
«Молодчина», — подумал Киреев.
Звякнул засов, калитка открылась, Титоренко не успела и шага сделать, как рот ей зажала сильная рука. По другую сторону оказался Псурцев. Киреев одобрил их действия, когда вдвоем они подхватили женщину, понесли к дому Губиной. Он шепнул начальнику милиции:
— Жду вас.
Они скрылись в темноте. Павел Семенович остался один. Машинально потянулся к карману, где лежала пачка папирос. Но тут же отдернул руку. Заглянул в комнатку, прислушался. Дом казался вымершим. Внезапно со стороны леса глухо донесся далекий выстрел.
Киреев вздрогнул. В сознании промелькнуло: «Это в лесу». Нервный озноб пробежал по телу. Страстно захотелось узнать, что там происходит.
Рядом появилась тень. Это был Псурцев. Павел Семенович приложил палец ко рту, жестом предложил следовать за ним.
На цыпочках поднялись на крыльцо. Дверь в горницу была полуоткрыта. Она чуть скрипнула, когда сквозь нее протиснулся Киреев.
Темь стояла сплошная. Где-то равнодушно тикали ходики. В спертом, обжитом воздухе кисло пахло капустой. Двигались осторожно, наощупь, стараясь ничего не задеть. Когда Павлу Семеновичу показалось, что они продвинулись далеко в глубь комнаты, он опустился на пол, потянул за собой спутника.
Драма в лесу
Терехов и оперуполномоченный только углубились в лес, когда впереди раздался оглушительный выстрел. Колотуну нетрудно было догадаться, что стреляли не из охотничьего ружья, а из револьвера. Выстрел был короткий и звучный. «Бурденко!» — мелькнуло в голове. И он побежал на звук, на ходу вытаскивая оружие.
Терехов испугался. Выстрел словно оглушил его. Проснулся страх, захотелось бежать без оглядки. Но парень взял себя в руки, рысцой пустился за работником милиции.
А тот, раздвигая ветки, мчался напролом. Терехов старался не отставать. Руки уже были в нескольких местах оцарапаны, но он не чувствовал боли.
Тускло мелькнуло озеро. Добежав до него, в нерешительности остановились.
Внезапно им почудилось, что кто-то стонет. Напряженно прислушались. Тяжелый вздох повторился. Где-то совсем рядом.
У Терехова сердце ушло в пятки. В руках Колотуна вспыхнул ручной фонарик. Ослепительный луч пробил кусты, и за кустами они увидели палатку.
Через несколько секунд Колотун и Терехов оказались возле нее.
Яркий свет фонарика выхватил из темноты дотлевшие головешки, нехитрое имущество учителя, стал шарить по прибрежной траве, пока не замер на распростертом теле.
Это был Бурденко. Он лежал лицом вниз, пальцы вытянутой руки сжимали рукоятку револьвера. Форменная фуражка свалилась, на затылке виднелась вмятина, волосы вокруг запеклись.
— Убили! — уже не сдерживая себя, крикнул Терехов.
В это мгновение Бурденко снова застонал. Колотун сунул в карман фонарик, разорвал на себе рубашку, торопливо замотал ему голову. Потом вдвоем они осторожно повернули его на правый бок.
«Как поступить дальше?». Лейтенант не знал, что делать. Вызвать ли сюда из райцентра скорую помощь, или отвезти раненого туда? Потом он вспомнил, что в лесхозе имеется медпункт. Это гораздо ближе. Но можно ли Бурденко трогать, тем более трясти в газике? Решил — лучше вызвать сюда.
— Скачи к машине, — отрывисто приказал он Терехову, — и вместе с нашим водителем поезжайте в лесхоз. Там есть врач или фельдшер, доставьте его сюда. Позвоните в районную больницу, пусть немедленно высылают скорую помощь. Дежурного по милиции поставьте в известность, что участковый ранен... Беги.
Парень пустился во всю прыть.
Раненый невнятно что-то прошептал. Колотун склонился над ним. Глаза у Бурденко были закрыты.
— Потерпи, дружище, поехали за врачом, сейчас привезут, — сказал лейтенант.
Но ответа не последовало. Участковый был без памяти.
На озере посветлело. Стало прохладней, и Колотун бережно укрыл товарища пиджаком. Потом он заглянул в палатку, предварительно осветив ее фонарем.
И тут он чуть не вскрикнул от удивления. На раскладушке лежал долговязый молодой человек и крепко спал.
Лейтенант принялся его трясти и только тогда заметил, что с пальцев его правой ноги капает кровь. Край простыни порозовел, как заря.
Выходец с того света
Время для Киреева и Псурцева тянулось мучительно медленно. И хотя ходики шепеляво отстукивали счет секундам, казалось, оно не двигается. Павел Семенович и сидел, и полулежал, опершись на локти. Потом, когда глаза немного привыкли к темноте, он с трудом различил лавку у стены. Ползком добрались до нее и уселись рядом.