Тикали ходики на стене. Ужасно клонило ко сну. Это всегда так бывает. Когда нельзя — мучительно хочется спать. Георгий Андреевич, вероятно, испытывал то же самое, потому что несколько раз тело его вздрагивало.
Вдруг до них донесся неясный шум, словно кто-то шел. Оба встрепенулись, настороженно прислушались. Заскрипело дерево. Киреев еще не успел понять, что означает этот скрип, когда в противоположной стороне появилась оранжевая полоска. Кусок пола внезапно откинулся, и в освещенном квадрате появилась лохматая голова. Волосы свисали с подбородка, подступили к самому носу, большому, приплюснутому, похожему на огурец.
Цепкая рука поставила лампу на пол. Густой, басовитый голос спросил:
— Ильинишна, спишь, что ли? Вставай, пора собираться.
Так как никто не ответил, мужчина в нерешительности замер. Одутловатое лицо сморщилось, лохматые веки недоуменно замигали.
Киреев, Псурцев прижались к стене, словно хотели в нее втиснуться.
Мужчина стоял в той же позе, чутко прислушиваясь.
— Ильинишна! — негромко позвал он еще раз.
Потом, наконец, решился. Громоздкое туловище его выползло наружу и встало на четвереньки. В это же мгновение Киреев сорвался с места и, перелетев расстояние, сверху обрушился на него.
Мужчина свалился, но тут же мускулы напружинились, и он попытался стряхнуть неожиданного наездника. Но подоспел Псурцев, и уже вдвоем, не без труда, они придавили его к полу.
— Спокойно... Лежать, — тяжело дыша, приказал Киреев.
Он поднялся, достал из кармана револьвер.
— Георгий Андреевич, обыщите карманы.
В карманах ночного гостя, кроме носового платка и кожаного кошелька, не оказалось ничего. Тогда Киреев велел незнакомцу подняться.
— Что вам надо? — пролаял тот. — За что на человека бросаетесь?
— Хорошо, если человек... А если вурдалак, выходец с того света? — сострил Павел Семенович. К нему вернулось хорошее настроение. Он поставил лампу на стол. — Георгий Андреевич, окажите любезность, дайте ему стул... Вот сюда поставьте, в центре... Садитесь! И не вздумайте дурить.
— Вы не имеете права...
— Позвольте, а что, собственно говоря, я такое делаю? Вы — человек пожилой, ну зачем же вам стоять, — и уже другим тоном, резко: — Садитесь!
Псурцев заглянул в отверстие в полу:
— Интересно посмотреть, что там за убежище? Я спущусь.
— Возьмите лампу... И будьте осторожны.
— У меня фонарик есть.
Он достал из кармана фонарик, медленно стал спускаться.
Незнакомец заерзал на стуле. Дыхание его стало тяжелым. Это не прошло мимо внимания Киреева.
— Вы чем-то обеспокоены? — язвительно спросил он. — Простите, не знаю ни вашего имени, ни фамилии.
Мужчина ничего не ответил. В это время послышался громкий возглас начальника милиции.
— Что там такое? — спросил Киреев, подойдя к краю квадрата в полу и не спуская глаз с сидящего на стуле.
— Сейчас, Павел Семенович, — озабоченно ответил тот. — Тут такое...
Через несколько минут из люка показалась женская взлохмаченная головка, а затем появилась и худенькая фигурка в легком изорванном платье. На оголенных руках и ногах виднелись фиолетовые рубцы.
— Клава! — ахнул Киреев.
Вслед за ней вылез из подвала Псурцев.
— Привязанная была к постели... Ну и паразиты, — с сердцем сказал он.
Павел Семенович с болью смотрел на девушку. Она еще больше похудела, в лице — ни кровинки, только лихорадочно блестели глаза. Но повела она себя странно.
— Что вам надо? — крикнула девушка... — Почему вы врываетесь ночью в чужой дом?
Псурцев открыл рот от удивления. Киреев ответил как можно спокойнее:
— Успокойтесь, Клава.
— Где мать?
— С ней ничего не случилось, она у Губиной.
— Пойдемте, святой брат, — обратилась она к мужчине и хотела подать ему руку.
— Отойдите, — глухо бросил Киреев. — Он арестован.
— За что? Не имеете права!.. Это — мой жених.
У Павла Семеновича глаза полезли на лоб.
— Жених? — машинально переспросил он. — Клава... Подумайте, что вы говорите...
— Да, да, жених! — крикнула девушка.
Но тут нервы ее не выдержали, и она забилась в истерике, что-то бессвязно выкрикивая.
— Георгий Андреевич, воды!
Псурцев бросился на кухню, но девушка с ненавистью отшвырнула от себя кружку. С глухим звоном та покатилась по полу, обрызгав водой Киреева.