— Не может быть!
— Хоть и постарел, и бороду отрастил, а он. Видали, как он от меня лицо воротит. Золото-то он с убиенных награбил, с кровью оно.
— Фамилия как старосты?
— Щетинин Архип Захарович.
— А есть еще на хуторе люди, которые могли бы его опознать?
— Да немало.
— Антонина Васильевна, голубушка, пригласите таких сюда.
Женщина молча вышла. Павел Семенович прошел в комнату.
— Ну так что, Архип Захарович, — как ни в чем не бывало обратился к мужчине Киреев, — с возвращением вас...
Тот вздрогнул, словно от удара хлыста. Глаза его налились кровью. Пересохшим от волнения голосом прохрипел:
— Ошибаетесь, меня Александром Борисовичем зовут.
— Теперь, может быть, а раньше вы все-таки Архипом Захаровичем прозывались. Щетинин ваша настоящая фамилия, — резко сказал Киреев.
— Неправда!
Павел Семенович повернулся к матери Клавы, безучастно сидевшей на стуле.
— Знаете, кого вы у себя пригрели? Кровавого палача, убийцу вашего мужа... Вот кто этот святой брат, он сжег отца вашей дочери.
Девушка вскочила как ужаленная:
— Врете!
— Нет, Клава, старостой он тут при гитлеровцах был... сотни замученных людей на его счету. Вы сейчас сами в этом убедитесь... Встать! — крикнул он арестованному.
Тот, сутулясь, поднялся.
— Выведите его во двор, — приказал Павел Семенович сержанту. — Пойдемте и вы, — пригласил он Титоренко.
У ворот собрались хуторяне. В калитку прошла с несколькими пожилыми женщинами Антонина Васильевна.
— Заходите, не стесняйтесь... Все сюда, — пригласил во двор собравшихся на улице хуторян. — Вы знаете этого? — указал он на Щетинина, стоявшего под конвоем на крыльце.
Несколько секунд царило гробовое молчание. Потом в утренней тишине раздались душераздирающие крики.
— Душегуб!
— Он, он, бабоньки! У, кровопийца!
— Фашист треклятый!
Гневно размахивая руками, хуторяне все ближе и ближе подступали к крыльцу. Киреев остановил их.
— Не беспокойтесь, товарищи, он за все ответит перед советским судом. Думаю, что и кровавые события на вашем хуторе — дело рук этого святоши!
Клава стояла бледная, без единой кровинки на лице. Последние силы оставляли ее. Она бы как подкошенная свалилась на землю, если бы не сильные руки Киреева, подхватившие девушку.
Последнее звено
Из окна кабинета Киреева видна улица, широкая, как полноводная река. В густой сетке назойливого дождя одинокие фонари кажутся далекими бакенами. Изредка проплывают трамваи, из-за стекол доносится лишь легкий перезвон. На той стороне к самой ограде подступили деревья городского парка. Листья с них послетали, и безлистые ветки качаются на ветру.
Грустно в такую пору. Но на сердце у Павла Семеновича хорошо. Завтра, в крайнем случае, послезавтра он сумеет доложить комиссару милиции, что дело закончено.
Да, оно было нелегкое. Даже тогда, когда доказательства были собраны и неотвратимые факты убедительно свидетельствовали, что виновником загадочных событий на хуторе Заозерном является бывший гитлеровский староста Щетинин, по неизвестно где приобретенному паспорту именовавшийся Александром Борисовичем Глазковым, оставалось одно неясное звено: каким образом тому удавалось вызывать у своих жертв такое обильное кровотечение?
На первом же допросе Павел Семенович убедился, что спрашивать его об этом бесполезно.
Щетинин отлично понимал, что за кровавые злодеяния во время гитлеровской оккупации его ожидает расстрел. И никакое чистосердечное признание не облегчит наказание. Только упорное молчание может на некоторое время оттянуть возмездие. И он уцепился за это.
Подлецы, как правило, бывают трусами. И он цеплялся за жизнь, хоть, вероятно, просыпался и засыпал в холодном поту от сознания, что его ожидает.
Фашистского убийцу можно было судить и без его признаний, многочисленные свидетели полностью его изобличили, но Киреев хотел узнать все. Плохо бы выглядели на суде работники охраны общественного порядка, если бы, объяснив мотив последних злодеяний Щетинина-Глазкова на хуторе, не сумели бы рассказать, как они совершались.
Тогда в лесу Киреев обнаружил свежие следы, тождественные тем, что он снял раньше у хаты Губиной, на поляне за фермой и полностью совпадавшие с обувью Щетинина.
Во дворе Титоренко найдена была саперная лопатка, которой Щетинин ударил по голове Бурденко. Но что случилось с учителем, никто объяснить не мог.
Киреев улетел из райцентра, когда участковый находился в тяжелом состоянии. Шла упорная борьба врачей за его жизнь. Но эта борьба могла продлиться очень долго, а Павлу Семеновичу тогда некогда было ждать выздоровления Бурденко. Потом, когда участковому стало легче, из райотдела милиции прислали официальный протокол свидетельских показаний Бурденко. Вот что тот сообщил: