«После ужина рыболов быстро улегся спать. Стало совсем темно. Я подполз ближе. И вдруг услышал в стороне шелест травы и приглушенный свист. Потом снова наступила тишина. А через некоторое время почудилось, что зашевелился край брезента, прикрывавший вход в палатку, и одновременно что-то темное промелькнуло в воздухе.
Я выстрелил. И тут же почувствовал удар по голове. Дальше ничего не помню».
Что промелькнуло в воздухе, на что похожее?
Киреев решил сам побеседовать с участковым.
В райцентре его встретили сердечно. Начальник отдела милиции Псурцев не скрывал своего восхищения. Жена заместителя отдела милиции приготовила такие пельмени, какие не подадут в первоклассном ресторане. А в больнице молодой хирург долго жал ему руку, сам проводил в палату к Бурденко.
Там Павел Семенович встретил и учителя. Он лежал на соседней койке в полосатой пижаме с книгой в руках. Чувствовал он себя хорошо и вскоре собирался домой.
Киреев не удержался, чтобы не съязвить:
— Ну что, дорогой Владимир, верите ли вы теперь в вурдалаков?
Тот скорчил гримасу:
— В живых — да.
Устало пошутил и Бурденко.
— Не надо было отбивать невесту у этого самого вурдалака...
— А вы не смейтесь, он и вам оставил память.
— Оплошал, товарищ майор.
Участковый хотел приподняться, но Киреев велел ему лежать. Учитель деликатно выскользнул из комнаты, и они остались вдвоем.
Павел Семенович продолжал разговор:
— Неужели задремал?
— Лучше б уж во сне приснилось... А то, сколько ни думаю, ничего понять не могу.
— Расскажите мне... И о мыслях, и о том, что случилось.
— Товарищ майор, можно вас попросить приподнять подушку?
— Конечно.
Участковый лег поудобнее.
— Как вы велели, занял я наблюдательный пункт у палатки учителя. И пошло время... Может, час, а может, два... Погас костер, и такая темь, хоть глаз выколи. Вдруг почудилось, что в лесу хрустнула ветка. Потом другая. А потом все стихло...
— Погодите... А вот когда услышали хруст, вы повернули голову в ту сторону?
— А как же. Чтобы лучше слышать.
— И выпустили из поля зрения вход в палатку?
Тот не ответил.
— Скажите честно... Это очень важно...
— Виноват... Отвлек меня проклятый шорох.
— Значит, в палатку мог кто-то проникнуть?
— Но я тут же... Может, минута прошла, не более.
— Все равно. А я ведь вас просил ни на секунду не оставлять без внимания учителя... Что же дальше было?
— Тихо стало. А потом свист почудился... В траве... Ну, почти что рядом.
— И вы опять обернулись?
— Обернулся, но тут же посмотрел назад, потому как что-то зашуршало и промелькнуло в воздухе.
— Что промелькнуло?
— Темное... как тень. Я тут же выстрелил. И оно упало.
— Это вы точно знаете?
— Точно, товарищ майор. Я даже поднялся, чтоб поглядеть. И тут меня как стукнут сзади по голове, я и свалился.
— Ну, кто стукнул вас, мы знаем... святой брат Щетинин. Но сам он в палатку до этого не мог проникнуть?
Бурденко решительно отверг это.
— Что вы, товарищ майор... Увидел бы.
— Тогда как же он ранил учителя? Разве что бросил бумеранг?.. Это — древнее оружие австралийцев, обладающее свойством возвращаться в руки к тому, кто его выпустил. Возможно, Щетинин в 1943 году удрал в Австралию, а потом возвратился. И там научился этому сложному искусству. Говорят, в полете бумеранг издает легкий свист.
— А какой он из себя?
— Бывает разных размеров. Полукруглый.
Бурденко обрадовался:
— Точно, полукруглый... как крыло.
Они еще немного побеседовали, Киреев поднялся:
— Ну ладно, товарищ Бурденко, желаю вам скорейшего выздоровления.
— Спасибо...
В коридоре он распрощался с учителем. Вид у Сидоренко был грустный. Очень хотелось спросить о Клаве, но воздержался. Да и подошел молодой врач, который пригласил Павла Семеновича к себе в ординаторскую.
Стояла середина июля, но такой жары, как в Волгограде, не чувствовалось. Занимался вечер, и в раскрытую форточку несло сквозняком.
Уселись на диване, как старые друзья.
— А у нас есть новости для вас, — сказал врач. — На среднем пальце правой ноги учителя удалось обнаружить следы вурдалака.