-═А, ежели помыслить, то Игорь свою судьбу сам отыскал. Не по руке ему оказался отцов меч. Нет, княже не гибель Игоря гневит Богов!
-═Что ж тогда?
Мал, заступив Вышате путь, стал лицом к нему. Близко стал, чтобы во тьме глаза видеть. Почуял, что непростой разговор будет.
-═Вестимо что. Боги всякую тварь одарили - какую когтями, какую рогами, какую крыльями, а иную и жалом ядовитым. Человека же, одарили разумом. Хотят Боги наказать человека - лишат своего дара, но беда, ежели человече по своей воле от божьего дара откажется!
-═Речешь ты верно,═-═нахмурился князь.═-═Да, к чему только, в толк не возьму. Разъясни.
Лукавил Мал, догадался уже куда гридень клонит. Ну, а тот около ходить не стал - чай, не купчишка греческий, но воин.
-═Разъясню. Ты - князь древлянский, муж достойный, умудрённый годами и ратной славою, а разум свой утерял из-за бабы, будто отрок безусый! Люба тебе Ольга - сука нурманская, и от той любови все беды древлянскому племени!
-═Молчи!..
Мал и сам не заметил, как богато изукрашенный златом и каменьями кинжал византийской работы, что носил он вместо меча, оказался у горла Вышаты. Лишь в последний миг остановил князь руку.
-═Ну!═-═старый воин даже не шелохнулся.═-═Казал железо, так бей!
Мал опустил оружие. Со звоном загоняя клинок в ножны, отвёл глаза - устыдился своей слабости. То хазары поганые потрясают железом - пугают мечами да визгливыми, словно бабьи, криками. Древляне, да и прочие дети Рода, по обычаю Пращуров, обнажая меч на ворога, дают железу напиться его кровушки. Мал, не сдержавшись, нарушил воинское правило. Такое негоже и воину, а паче князю! Убивать же Вышату он не мыслил. Дорог был ему верный гридень. К тому ж, не должно князю карать за правду, а Вышата, с какого боку ни глянь, был прав, хотя и сказал то, в чём Мал сам себе не хотел сознаться.
Вышата тоже потупил взор - неприятно видеть слабость сильного, но от речей своих не отступился.
-═Я, княже, замолчу, так никто боле не скажет, однако всяк помыслит.
-═И, многие ль ведают?
-═А, все. Старшие гридни молчат, ополченцы шепчутся, а прочий люд скоро в голос заголосит.
-═Не ладно,═-═Мал пригладил бороду и расправил две заплетённые на висках косицы.═-═Ох, не ладно. О чём же шепчут?
Вышата крякнул, прокашлял глотку, и вроде как нехотя, но всё ж ответил:
-═Шепчут, княже, что Игоря ты от ревнования к жене его Ольге на лютую погибель обрек. Шепчут, что заворожила она тебя. Шепчут также, что будто от любви к ней не погонишь ты полян с нурманами, а спрятался в Искоростени, да из-за высокого тына плач вдов древлянских не слышишь.
-═То - кривда, ведь,═-═прошептал князь, склонив голову.═-═Неправедно меня винят.
-═Ой ли, княже?═-═так же тихо отозвался Вышата.
Мал скрестил на груди руки, а головы, крепко задумавшись, так и не поднял.
Ой ли?.. Эх, кабы самому правду ведать! Иной раз в своём же сердце и не прочтёшь. Боги одни лишь узрят. Может они и молчат оттого, может оттого и гневятся...
Племя древлян, что испокон живёт средь лесов, немноголюдно, но вольнолюбиво. Есть средь них и землепашцы, и по железу работать умельцы, а по дереву - всяк второй, но всех более охотников. Леса зверем богаты, а древляне, стало быть - пушниной. От дорогих мехов, что бойко берут, хоть нурманы, хоть хазары, хоть греки, племени немалая прибыль. От них же и беда. То одним, то другим подумается - чем отдавать за пушнину серебро да железо, лён да зерно, проще взять даром на меч. Однако, не так-то и просто. На чужие земли древляне не зарятся - зачем, коли своих угодий вдосталь, но и свою выю ни подо чьё ярмо прежде не склоняли. Даже хазарам не платили, хоть те и обложили данью все народы окрест.
Первым сумел взять урок[18] с древлянского племени Олег, княживший по смерти Рюрика в Киеве. И то, потому лишь, что сами древляне ту дань не посчитали ни бременем для себя, ни уроном своей вольнице.
Олег осадил тогда Искоростень, но хотя был он воеводою славным, а на приступ не пошел. Не даром прозвали его Вещим. Не даром Рюрик его, а не кого иного оставил пестовать молодого Игоря[19].
Богам ведомо взял бы тогда Олег Искоростень иль нет. Но, кабы и взял, то получил бы взамен непокорных ворогов в подбрюшье у Киева, он же решил дело миром. Древляне малой данью лишь оказали уважение юному Рюриковичу, ибо был тот княжичем от племени руси, со священного Руяна[20], откуда ближе всего до самой Прави[21]. Ну, а Олег Вещий заимел верных союзников, о чём не пожалел после, когда с ними вместе ходил на Царьград[22].
Мудрым князем был Олег, но не таков оказался Игорь, даром что первый - нурман, второй же, по крови - русич. Сын Рюриков, как сел в Киеве, первым делом пошёл на соседей, на древлян. Некие тогда же возмутились, но были Игорем биты, остальные стерпели, признавая право руси владеть, хоть и стало полюдье, не в пример Олегову, тяжким. Да, добро бы сам брал, так нет же, посадил на древлянских землях воеводу Свенальда. Нурманский кровопийца, со своей дружиною, все соки из вольного прежде племени выжимал. Долго ли могло так продолжаться?
Старейшины племени уж давно призывали Мала обнажить меч на Киев, но князь всё медлил, и была тому не одна причина.
Во-первых, русь - священное племя, к Прави близкое, Богами любимое. Негоже детям Рода их кровь лить - беду накличешь...
Во-вторых, видел древлянский князь, чего старейшины видеть не хотели - мир уж не тот, что при Пращурах. Много алчных народов вокруг. Алчных, да хватких. Хазары от года в год всё сильнее. Царьград, хоть и одряхлел ныне, сам в походы не ходит, но за каждым степным набегом тень базилевса[23] стоит. Со Степи угроза не кончается, и добро пока малые стаи набегают. А, ну как найдётся кто посулам ли, мечом ли объединит степных шакалов. И, найдется ведь. Не хазары, так булгары, иль вовсе печенеги, что недавно объявились у полянских земель. Скоро, ой скоро не отсидеться станет по болотам да лесным крепостям. Собирать надобно племена под единую руку, и хочешь ли, нет ли, а ныне такая рука - Киев. Иной не видать.
Но, то причины явные, а была у Мала и своя, сокровенная. Так он мнил. Имя же ей - Ольга.
Игорь Рюрикович уже прозывался Старым, когда оженился на юной девице, какую прежде ещё заприметил под Плесковым[24]. Отцом Ольги был простой мечник из тех нурман, что привёл вместе с русью Рюрик, осевший у ильменских славян, да из них же и взявший себе жену. Ни князей ни воевод в предках Ольга не имела, но как села на Киевский престол, оказалась княгиней поболе, нежели Игорь князем. При живом ещё муже в Царьград своё посольство слала[25]. И, ведь принял базилевс Ольгиных послов, не прогнал!
Право её и волю все кто рядом был скоро признали. Княжий воевода Свенальд навряд ли признал, но волчьим своим чутьём почуял скорее прочих.
Ну, а Мал, раз увидав молодую княгиню, уж не желал глядеть ни на жен спелых, как сладкая ягода в Липеце[26], ни на дев, юных да свежих, будто в Цветене[27] листва. Одним взором, да парою слов заворожила его Ольга. Ослепила, яркая словно снег, что блестит под лучами Ярилы[28]. Да, такая же холодная. А, ослепнув, за тем блеском стылого холода древлянский князь и не разглядел.
Мал и прежде с трудом себя смирял, ныне же вовсе не мог оставаться более лишь киевским данником. Подле Ольги должно ему быть, в Киеве, вместо Игоря Старого! С нею вместе править, с нею вместе собирать племена под киевскую руку. Под свою руку. Младенец Святослав, народившийся у Ольги - не помеха. На Рюриков род древлянин не покушался. В свой черёд оставил бы Мал княжество возмужавшему Рюриковичу, как Олег некогда оставил Игорю. Игорь же - другое дело. Дряхлый киевский князь один лишь и стоял между ним да его счастьем, его величием. Так верилось Малу, и сама Ольга в том его не разуверивала...
Вот только, чего более было в мечтах древлянского вождя - стремления укрепить родное племя, либо желания обладать Ольгой? Любою ценой обладать, хоть бы и ценой того племени. Мал всем окрест и себе самому вменял, что радеет лишь за люди своя. Как же иначе! Ведь не сердце слушает князь, но разум. Потому-то, что люба ему киевская владычица, так люба, что без неё белый свет стылым порубом кажется, Мал и себе не смел сознаться.