В то же время, серьёзную опасность по прежнему представляла тяжёлая кавалерия с пиками, в лице кирасиров, которые, к тому времени, полностью отказались от защиты для ног.
Тому было несколько причин.
Во-первых, от лишней тяжести желательно было отказаться в угоду мобильности.
Во-вторых, пехотинцы в основном были вооружены древковым оружием, и целили им при случае в коня, грудь или голову всадника, а не по ногам.
Естественно, битвы в составе строя велись по иным принципам и законам, чем индивидуальные сражения: здесь просто старались зацепить то, до чего проще достать в условиях ограниченного пространства - 866
857
Выхватив шпагу из ножен ближайшего зеваки (который, судя по его виду, носит её исключительно для солидности) и позаимствовав плащ у второго, Вы встреваете в битву, отводя одну шпагу клинком и плотной тканью другую.
Спустя мгновение, оба дуэлянта уже стоят по разные стороны улицы, нацелив острия шпаг в сторону нового противника.
Почтенная публика расходится, прижимаясь ближе к стенам и освобождая пространство для манёвра. Представление ожидает быть ярким.
- Ну что, молокососы, - рубанув пару раз воздух шпагой для острастки, произносите Вы. - Уже не петушимся?
Тем не менее, мужчины и не думают успокоиться. Даже напротив: один из них несётся на Вас сломя голову, словно бык на матадора.
Отразив его удар, Вы отбрасываете парня в сторону, напутствовав пинком, и он летит дальше, кубарем шлёпаясь на мостовую. Его визави уже тут как тут, но Вы накидываете ему на голову плащ и добавляете рукояткой по макушке. Выронив шпагу, бедолага оседает, хватаясь за голову. Ему сейчас явно не до дуэлей.
Но на всякий случай Вы подбираете и его шпагу и, взяв её во вторую руку, неторопливо приближаетесь к первому дуэлянту. Завидев Вас - он поднимается и бросается в бой снова.
Одним клинком Вы отводите опасную сталь от своего лица, а ударом второго - выбиваете шпагу из его рук, и тотчас же наступаете на неё ногой.
- Не заставляй убивать тебя, мальчик, - грозно бросаете Вы, пояснив, что не собираетесь шутить в этот раз, хоть Вы и шут.
- Да ты хоть знаешь, кто я такой? - с гневом и нерешительностью произносит противник.
- Да хоть Чезаре Борджиа, мне всё равно, - добавляете Вы и, не видя в его взгляде понимания, наносите резкий удар тяжёлой чашевидной гардой по лицу. Этого оказывается достаточно, чтоб сломать нос и вырубить бедолагу. Но зато - он остался жив. Как и его соперник.
Вы получаете +20 пунктов Героизма и +15 пунктов Вдохновения!
Отбросив шпаги (не хватало ещё, чтобы Вас потом кто-то обвинил в воровстве), Вы спешите за город, в лес, к речке. Нужно переждать, пока страсти поулягут - 474
858
С пониманием усмехнувшись, парень поворачивает свою книжку так, чтобы было видно и Вам тоже. Дуэлянт, кажется, заинтересован. Купец качает головой, вознеся на миг брови, и промолвив «мдя», человек в берете дрыхнет, а Бартоломеу ханжески ворчит:
- Семьдесят лет уже, а всё как дитя малое.
- Ну, во-первых, не семьдесят, а шестьдесят девять, а во-вторых, дитя таким не интересуется.
- Да-а, это важное уточнение, - язвительно замечает он в ответ, в то время как Вы с щёголем внимательно изучаете содержимое «Сладострастных сонетов» Пьетро Аретино.
Естественно, исключительно из-за тяги к прекрасному, и сугубо академического интереса.
Картины исполнены во всевозможных натуралистических подробностях, сопровождаясь стихотворениями непристойного характера. Тем не менее, необходимо признать как талант иллюстратора, так и способности поэта.
Всего книга содержит восемнадцать гравюр, считая титульную. На ней изображались позы с мифологическими персонажами и историческими фигурами, античными и более позднего времени.
В своё время эта книга играла примерно такую же роль для Западной Европы Эпохи Возрождения, как, скажем, «Камасутра» для Индии, и оказала значительное влияние на культуру в самых различных аспектах, аж до XVIII века.
Конечно же, людям, живущим позднее, которые видали далеко и не такое, она показалась бы классическим произведением искусства, достаточно благопристойным и невинным по меркам развращённого времени, когда порок сделался нормой, и не следовать ему кажется чем-то ненормальным (как будто в иные эпохи было лучше).
Но для XVI века это было своего рода иллюстрированное пособие, наглядно пояснявшее малосведущим людям: что, как, куда и зачем.
- Да это просто комедия положения какая-то, - прокомментировали Вы, перелистывая последнюю страницу. - Как говорится, одна нога здесь, другая - там...