Ее манеры оказались лучше, чем словарный запас. Я решил, что пока удобнее оставить ее в убеждении, что перед ней обычный сын пустыни, некий благородный бедуинский Валентино, прибывший спасти ее в самый последний момент. По общему признанию, Валентино спас молодую возлюбленную от участи, которая хуже смерти[597], тогда как я, очевидно, просто помог выпутаться из галантерейного затруднения. Она прижала руку к невысокой груди и представилась:
— Я — Лалла фон Бек, и я — летчица. Я не хотела причинить вреда вашей земле. Меня сбила шальная арабская пуля. Взгляните. — И она указала на отверстие, которое теперь было различимо прямо над короной, украшавшей поверхность шара. — Я выполняю официальное поручение Королевского итальянского географического общества.
Ради собственного развлечения я ответил по-английски:
— Я вижу по вашим инструментам, что вы рисуете карты. Возможно, вы ищете золото на нашей земле?
Она заволновалась:
— О нет! Да и, в любом случае, все ищут нефть. Это исключительно научная экспедиция. Ваш английский, по-моему, превосходен. Вы там учились? Или в Америке? Мне не мерещится акцент янки?
— Бедуины прославились великим стремлением к перемене мест даже среди назрини, — сказал я. — Но я никогда не видел наполненного горячим воздухом шара, который был бы так хорошо сработан.
— К сожалению, — ответила она, — эта конструкция слишком сложна. Очень трудно удерживать высоту, знаете ли, не выбрасывая все из корзины. Меня бы никогда не подстрелили, если бы у меня был такой корабль, который я просила. Однако, должна признать, оружие действительно пригодилось. Мне очень жаль, если вы пострадали. Я немного умею оказывать первую помощь. Так что если пожелаете…
Я мужественно отказался. В этот момент мне не хотелось, чтобы она увидела белую кожу, скрытую под моими одеяниями.
Как и Коля, я дочерна обгорел на солнце и оброс бородой. Я польстил себе, заметив, что выгляжу как настоящий пэр Сахары.
— Пусть шелк станет моим подарком вам, — произнес я, соблюдая этикет пустыни. — Надеюсь, в нем вы будете еще прекраснее.
Казалось, мои манеры впечатлили ее, но чем-то смутили — потом она улыбнулась.
— О, шелк! Это для воздушного шара. Мы отрежем полосу, смажем ее тем, что у вас в той фляге, — она станет воздухонепроницаемой. Уверена, все необходимое у меня найдется. Этим голодранцам досталось лучшее из моих запасов. Вещи вылетели из корзины, когда я приземлилась. Шар слегка болтало, как вы могли заметить. — Тут она опомнилась и смахнула грязь с одежды. — Хотя я немного придирчива по части платья, — призадумалась она. — Не стоит опускать планку.
— Это мнение разделяют и бедуины, — сказал я.
Комплимент ей польстил.
— Я обычно одеваюсь не так, но я начала чувствовать себя немного подавленной. Очень часто смена одежды улучшает расположение духа. А теперь появились вы, так что я не зря искала светлую сторону. Как в кино, не правда ли?
Я не испытал особой радости при упоминании о киноиндустрии. Собеседница приняла мое молчание за выражение несогласия.
— Мне жаль. Полагаю, вам не приходилось его смотреть. — Она была очень любезна. — Я ведь так и не дала вам возможности представиться.
— Я — шейх Мустафа Сахр-эль-Дра’аг, — сказал я, позаимствовав имя из старого сценария. — Подобно вам, госпожа, я — исследователь. Таков обычай нашего племени. Мы прирожденные путешественники.
Ее энтузиазм подтверждал мое мнение: она поддалась, как я и предположил, опасному очарованию Аравии, которое сбило с пути немало европейских женщин. И все же мне не следовало разрушать ее иллюзию. Что-то подсказывало, что ей будет интереснее объединиться с Ястребом Пустыни, чем с Орлом Степей. У бедуина и казака много общего — гораздо больше, чем различий; и я вполне резонно решил сыграть роль благородного защитника юной девушки, оказавшейся в глубине пустыни. Так подсказывал мой инстинкт, моя врожденная галантность.
Однако когда я спросил о «добром старом Итоне», то с удивлением узнал, что она вообще не была англичанкой и жила там только время от времени.
— Мой отец — граф Рихард фон Бек. Мать — ирландка, леди Мэв Левер из дублинских Леверов. Я училась в Англии, но по рождению я — албанка. Троюродная сестра короля Зогу[598]. В тысяча девятьсот двадцать пятом я стала итальянской националисткой.
597
Судя по всему, Пьят имеет в виду сюжеты фильмов «Шейх» и «Сын шейха», где герои Валентино спасают возлюбленных от изнасилования.
598