Оказалось, что об операции «Лонгинес» слышали многие, но в большинстве своем крайне смутно. Первые ответы показались нам не слишком информативными. Так, один из «юзеров» объяснил нам, что «лонг» по-английски значит длинный, и имеется в виду длинный стакан пива «Гинесс», который подается только в очень крутых пабах, где он регулярно бывает со своей девушкой; но что именно это была за операция, он точно не помнит. Впрочем, были и другие объяснения этого названия. И наконец я увидел следующий постинг, который в значительной степени предопределил последующие события; юзер по имени «Флауэр» писал: «Я всегда поражался черному шабаковскому юмору. Мало того, что они унижают и избивают заключенных, не говоря уже о поощрении массового доносительства и всем остальном, они еще и назвали мероприятие по уничтожению последних надежд на мир и братское сосуществование между двумя народами именем копья, пробившего сердце того, кто был символом мира и любви». Изобразив некоторое недоверие, я спросил его о причинах, которые, по его мнению, могли заставить Шабак организовать убийство Рабина.
— Только идиот, — ответил он, — может их не видеть. Если мы заключим мир сейчас и перестанем мучить и преследовать другой народ, Шабак останется без работы, а все эти уроды — без своих сумасшедших бабок. Но они предпочли принести мир и раскаяние в жертву своим заработкам и истерическому еврейскому национализму.
На него обрушился шквал возмущенных откликов; и он ответил еще раз.
— Мне казалось, — написал «Флауэр», — что евреи умные и добрые, и только пожив в Израиле, я понял насколько мне стыдно, что я еврей.
Ответы были многочисленными, малоинформативными и временами матерными.
— Он, несомненно, ублюдок, но понимает, о чем пишет, — тем не менее сказал Марголин, — теперь уже и ты не сможешь это отрицать.
— Не уверен, — сказал я, — из моего постинга можно было понять, что я думаю: под операцией «Лонгинес» имеется в виду убийство Рабина. А догадаться, кто именно, по нашему мнению, мог провести подобную операцию, было не сильно сложно. Короче, шабак шалом вэшавуа тов[168].
— Бред, — сказал Марголин, — знаешь, чем ты отличаешься от Фомы? Положив палец в рану, ты бы сказал, что и палец, и рана тебе кажутся.
Но «юзера» по имени «Флауэр» в полном списке «юзеров» «Личного дневника» не значилось.
— Анонимщик, — сказал я мрачно.
— А то, — ответил Марголин.
Мы оставили в нашем «сообществе» сообщение о том, что мы хотим связаться с человеком, пишущим под именем «Флауэр», и заодно дали свой электронный адрес.
— Я что, выгляжу полным идиотом? — ответил он. — Чтобы потом мне эти крезанутые поселенцы дверь подожгли, а Шабак ноги переломал? Я с самого начала подозревал, что все это провокация.
Мы стали писать другим «юзерам», которые раньше утверждали, что слышали об операции «Лонгинес», но вместо ответа они стали исчезать из списка наших «френдов», а пару раз мы еще и обнаружили себя в списке недругов, которым было запрещено оставлять комментарии рядом с сообщениями тех или иных авторов на их страничках в «Личном дневнике». Мы спросили одну девицу, давно и постоянно присутствовавшую в «Дневнике», не слышала ли она о юзере по имени «Флауэр». «Знаю, конечно», ответила она, «она очень много пишет и все время постит картинки с цветочками и разными прикольными цацками».
— Ищущий должен уметь ждать, — сказал Марголин, демонстрируя письмо, пришедшее на контактный электронный адрес его сайта.
Письмо было туманным и осторожным и, как нам показалось, пыталось выяснить наши намерения вместо того, чтобы обозначить свои.
— Момент, бывший кризисным для нации, — писал его автор, — заставил ее проявиться с далеко не лучшей стороны и напомнил не только о Раймоне Тулузском, но и об Империи времен Рудольфа Второго. Впрочем, продолжение пока оказалось еще не столь ужасным.
— Раймон, — сказал я Марголину, — утверждал, что нашел это копье, а Рудольф, по легенде, был его последним хранителем.
168