Как я и ожидал, Иван Сергеевич снова собирался на какую-то важную встречу, и мне чудом удалось застать его дома. Он предстал предо мной во всей своей государственной красе, в белом мундире со звездою и лентою.
- Яков Андреевич, очень рад! - приветствовал он меня. - Какие-то новости? - оживился Кутузов. - Пройдемте в библиотеку, там мы сможем переговорить спокойно.
Я согласно кивнул и последовал вслед за мастером. Когда двери за нами закрылись, Иван Сергеевич спросил:
- Вы напали на след убийцы?
- Нет, но...
- Неужели он и вправду покончил с собой? - перебил он меня, на его лице отразилось недоумение.
- Я так не думаю, - туманно заметил я.
- А в чем же тогда причина вашего неожиданного визита? - удивился Кутузов. - Вы нуждаетесь в помощи? - предположил он встревоженно.
- Нуждаюсь, - признался я и пересказал ему все, что мне удалось узнать к этому моменту.
- Так вы полагаете, - ужаснулся Кутузов, - что в ложе назревает предательство?!
- Не берусь утверждать, - осторожно ответил я. - Но кому и зачем понадобилось обыскивать строгановский кабинет? К тому же, как объяснить исчезновение всех бумаг, так или иначе связанных с Орденом? Это кому угодно покажется подозрительным! Я бы рекомендовал проверить архив. Вдруг обнаружится исчезновение какого-либо документа, компрометирующего Орден?
Кутузов нахмурился, и я прекрасно понимал его беспокойство. Политика - вещь серьезная! Кое-какие бумаги при ближайшем рассмотрении могли бы ой как не понравиться государю, и это могло бы грозить нашей ложе закрытием!
- Отправляйтесь домой, - ответил Иван Сергеевич. - Я пришлю к вам человека с пригласительным билетом в Английский клуб. На этот счет можете быть спокойны, так что продолжайте расследование!
О бумагах Кутузов ни словом не обмолвился, но я был уверен, что Иван Сергеевич непременно моему совету последует.
***
III
***
Я вернулся домой спустя полчаса, взволнованный и заинтригованный происходящим. Внутреннее чутье подсказывало мне, что дело с самоубийством принимает серьезный оборот, хотя я и полагал, что убийца, если мои догадки верны, и Строганов стал жертвой предателя, оставил слишком много следов, которые так или иначе рано или поздно на него выведут. И я не завидовал убийце, ибо сказано в нашем древнем уставе: "Клятвопреступник, да не избежишь ты казни твоего сердца!"
Мира, как обычно, дожидалась меня в английском парке, неподалеку от дома, среди хаотично посаженных деревьев.
- Как успехи? - заулыбалась она.
- Еще не знаю, - пожал я плечами. - Дело кажется мне запутанным.
- Убийство? - спросила Мира, ее черные глаза сделались серьезными.
Я кивнул.
- Как много зла в нашем несовершенном мире! - воскликнула она. - Я так устала за вас переживать! Неужели, Яков Андреевич, вы никогда не бросите ваше опасное занятие?!
- Мира, Мира, - я покачал головой. - Боюсь, мне придется тебя разочаровать. Я вижу смысл своей жизни в поиске истины. Ради этого я даже утратил частицу своей свободы!
Мне нередко случалось откровенничать с индианкой, но ни единого раза не заставила она меня пожалеть об этом. Мира умела хранить тайны не хуже иного масона.
- Прохладно, - сказала девушка, поежившись в своем спенсере. Легкая куртка была наброшена ею на тонкое полупрозрачное платье из голубого флера. Погода и в самом деле испортилась, поэтому я взял ее под локоть и заторопился домой, под крышу своего особняка, выстроенного в античном стиле.
- Как Кинрю? - поинтересовался я. - Оторвался ли он от своих шахмат?
Мира усмехнулась:
- Едва ли.
Однако, как оказалось, индианка ошиблась. Мой золотой дракон уже давно наблюдал за нами из гостиной и отошел от окна только тогда, когда мы с ней переступили порог.
- Какие новости? - осведомился он, с видимым интересом. - Неужели я пропустил что-то любопытное? - Он сощурил свои и без того узкие глаза, которые превратились почти что в щелочки.
И тогда я пересказал ему все, что со мной случилось за этот день, предварительно прикрыв за собой все двери. Мира же покинула нас, удалившись в свой будуар, который располагался на втором этаже.
Я показал Кинрю свои записи, скопированные мною с часов почившего Строганова.
Японец слушал меня очень внимательно, не сводя с меня выразительного, сверлящего взгляда. Когда я замолчал, он задумался, а затем изрек:
- По-моему, это все же самоубийство.
- Почему ты так в этом уверен?
- Потому что, если это самоубийство инсценировано, то инсценировано оно очень бездарно. Просто-таки шито белыми нитками, и если ваши предположения верны, то подстроить его должен был ваш товарищ по тайной организации. Неужели такое возможно?
Этот довод меня смутил, но я все-таки не сдался:
- Он мог действовать в спешке, могли, наконец, возникнуть и какие-то непредвиденные обстоятельства!
- И никаких других версий вы не допускаете? - поинтересовался Кинрю.
- К примеру?
Японец замялся:
- Возможно, у погибшего были какие-то враги, вовсе и не связанные с вашим Орденом, или поводом послужила... - он на несколько мгновений задумался. - Ну, скажем, ревность? Что там за история с его невестой? Может быть, помолвку расторгли вовсе не из-за его страсти к игре? - предположил Юкио Хацуми. - Или, - продолжил он, - Строганов мог и сам уничтожить бумаги перед тем, как в последний раз выйти из дома...
- То есть, ты полагаешь, что он сам мог оказаться предателем?!
- Вполне возможно, - согласился японец. - А потом его просто-напросто устранили за ненадобностью.
- Но тогда зачем ему понадобилось устраивать в своем кабинете такой беспорядок?! - рассуждал я вслух. - Почему окно оказалось распахнутым?
- Ветер, - пожал плечами мой золотой дракон.
- Не очень-то убедительно, - засомневался я. - Скорее всего, злоумышленник каким-то образом завладел ключом от кабинета покойного, потому и проник в него практически без труда. Правда, здесь налицо явный сговор с кем-то из слуг, иначе как бы ему удалось проникнуть в дом незамеченным!
- Возможно, он был знаком с хозяевами, - предположил Кинрю, но тут же оговорился: - Если, конечно, Яков Андреевич, ваша гипотеза верна.
- Он мог прийти на похороны, попрощаться с покойным, а заодно и заглянуть в кабинет, - эта догадка показалась мне наиболее вероятной. Что-то помешало ему уйти через дверь, могло случиться, что он услышал шум в коридоре и во избежание бессмысленного риска удалился через окно, так и оставив дверь закрытой на ключ.