Но никто из слуг не решался остановить Просседи. Каждый боялся быть укушенным бешеным. Между тем несчастный больной, с пеной у рта, бежал по направлению к Тибру.
— Да… Да… Арестуйте меня, свяжите, бросьте в тюрьму, — вопил не своим голосом Просседи, — я отравил моего отца… Я убил иезуита, он меня укусил… О проклятие! Я владею десятками миллионов, и должен умереть от бешенства!
Мало-помалу толпа прибывала. Просседи продолжал кричать на всю улицу:
— Вы меня считали за святого, идиоты! А я был дьяволом из дьяволов, и теперь вижу, как сатана мне улыбается, а Вельзевул простирает объятия.
В это время один из сбиров незаметно подошел к больному сзади, схватил за руки, опрокинул на землю и закричал:
— Веревку! Веревку! Скорее вяжите его!
Но было уже поздно. Из груди несчастного вырвался какой-то нечеловеческий вопль, тело конвульсивно дернулось, и граф Просседи испустил дух.