========== Старки 1. ==========
Все началось в ту ночь, когда она ворвалась в их покои.
Дверь с грохотом ударилась о стену, но даже этот шум не смог заглушить её пронзительный вопль; Кейтилин вздрогнула и резко выпрямилась, когда Нед, кряхтя, скатился с кровати, одним грациозным движением выхватывая свой меч.
Санса, освещенная лунным светом, упала на колени, глядя на них одновременно испуганными и полными надежды глазами; недоверчивыми, пораженными и, на мгновение, ослепительно счастливыми.
— Нед, — прошептала Кейтилин, — ты её пугаешь.
Нед моргнул и на мгновение отшатнулся в сторону, прежде чем заметил истерику Сансы. Затем он отбросил свой меч в сторону — Кейтилин вздрогнула от звона стали о камень — и, преодолев несколько футов широким шагом, заключил Сансу в крепкие объятия.
От его прикосновения Санса вздрогнула, отшатнулась, но тут же бросилась в его объятия. Ее рыдания стали громче, отчего Кейтилин тоже встала с постели постели.
— Милая, — пробормотал Нед, когда она прекратила так сильно дрожать, — что случилось? В чем дело?
Санса, будто ребёнок, лишь уткнулась лицом в его грудь и пробормотала:
— Просто сон.
Но когда её спросили снова, она не ответила. Кейтилин пыталась достучаться до неё, но в ответ получила лишь более сильные рыдания, и дочь, более расстроенную, чем она когда-либо видела.
Кейтилин и Нед обменялись взволнованными взглядами. Санса никогда не была особо послушна, но она и не была и той, о ком приходилось бы волноваться. Она не брала на себя ответственности сверх меры, как Робб, не была такой дикой, как Арья и не лазала по высоким стенам, как Бран — она была спокойным и уравновешенным ребенком.
Возможно, они были слишком эгоистичны.
Позже Санса согласилась остаться у них и, свернувшись калачиком между ними двумя, уснула. Утром, пока она еще спала, Нед отправился к Роббу.
Когда он вернулся, то выглядел мрачным.
— Робб говорит, что она приходила к нему в покои прошлой ночью, — тихо сказал он Кейтилин. — Она плакала и задыхалась, говорила что-то о короне — ничего связного. Потом она обняла его, выдохнула и убежала. Больше он ничего не знает.
— О короне? — спросила Кейтлин
— Да, корона из железа и стали, — ответил Нед. — Корона из мечей — если дословно. Существует только одна такая корона, Кейтилин, и она не использовалась веками. Я понятия не имею, где она нашла такое точное описание.
Кейтилин провела рукой по лицу.
— Ты имеешь ввиду, корону Северных Королей.
И пусть это не было вопросом, Нед утвердительно кивнул.
Она обернулась к дочери, которая спала, свернувшись калачиком, плотно, как клубок нитей. Она выглядела такой молодой и бледной, её темно-рыжие волосы блестели, будто полированная медь в утреннем свете. Её слезы успели высохнуть, и она больше не выглядела такой разбитой, как несколько часов назад; просто юная и прекрасная.
— Будем надеяться, что это был всего лишь сон, да? — спросил Нед, обнимая её за плечи.
Кейтилин вздохнула, расслабившись в его объятиях, и кивнула.
***
В течение следующих нескольких дней Кейтилин внимательно наблюдала за старшей дочерью.
Санса всегда была мягкой, как пламя горящей свечи. Не сияющий закат, как Робб, не яростный огонь, как Арья, не вечно горящая лампа, как Бран; мерцающее, постоянное и прекрасное, такое, каким другие и не могли надеяться стать.
Но сейчас Санса выглядела уставшей, как никогда раньше. Она извинилась, когда проснулась, румянец окрасил её щеки, и она отвела глаза, но не выглядела до конца раскаивающейся. Её руки не дрожали от радости или волнения как обычно. Её волосы, на которые раньше она тратила часы, чтобы сделать прическу как у южанок, теперь были заплетены в одну практичную косу.
Нед принял её извинения, и хотя Робб все еще смотрел на нее с некоторым беспокойством, все они двигались дальше.
Все, кроме Кейтилин, которая видела что-то резкое в глазах Сансы; нечто древнее, суровое и свирепое, чего не было даже у Арьи когда она была разгневана. Санса смеялась с Дженни и Бет, но её глаза всегда следили за членами семьи, бесконечно и беспокойно.
Кейтилин беспокоилась о своей добросердечной, огненноволосой дочери, потому что она не знала, что происходит и ей не нравилось то, что она видела — до тех пор, пока кое-что не произошло.
Через неделю Санса потащила Робба к себе, и они о чем-то поговорили; после этого она выглядела такой же счасливой и спокойной, какой и была до той злополучной ночи.
На именины Брана они устроили пир, и Санса смеялась, танцевала и пела, словно вернулась к нормальной жизни.
Все будет хорошо, подумала Кейтилин. Ты — Старк с Севера, и ты — Талли с Речных Земель. Ты холодна, как лед, и смертоносна, словно шторм. Во всех королевствах нет ничего, что могло бы ранить тебя, моя дорогая, милая дочь.
Это была правда, хоть Кейтилин и не знала этого.
***
Санса всегда просыпалась в тишине.
Она помнила достаточно о своей прошлой жизни, чтобы у нее закружилась голова, чтобы она начала дрожать и трястись. Робб мертв, её родители мертвы, Рикон мертв, судьба Брана и Арьи неизвестна; Джон был единственным, кто у неё остался, и даже его забрала Драконья Королева.
Санса выжила. Но заплатила за это своим сердцем, душой и частью рассудка.
Она помнила, как меч Белого Ходока ударил в грудь, и это стало её концом. Санса лежала в луже собственной крови, быстро и тихо умирая.
А потом она проснулась, задыхаясь и дрожа, в постели, которая сгорела после предательства Теона и сожжения Винтерфелла.
Это было в тысячу раз лучше, чем Санса помнила, — чувствовать сильные руки её отца; прохладные руки матери, перебирающие её волосы; наблюдать стремительное и неуклонное превращение Робба в Короля, которым Север мог бы гордиться, которого мог бы любить. Она практически забыла все это. Но теперь, прекрасная и молодая, с целой жизнью, вращающейся прямо перед ней, Санса была готова вернуть себе контроль над своей судьбой.
Она выглядела на девять лет. Впереди было еще три года, чтобы изменить ход судьбы и не дать её семье погибнуть.
Зима близко, подумала Санса, обхватывая холодными пальцами шерстяной подол плаща, зима близко, и львы ослабеют, олени замерзнут, цветы повянут. Но мы, волки, будем жить, мы разорвем наших врагов на куски, и певцы сложат тысячи песен о крови, окрашивающей наши зубы.
***
— И ты называешь это шитьем?
Голос Дженни Пуль эхом отдавался в комнате и дальше по коридору, по которому шли Робб и Джон. Все голоса замолкли, видимо для того, чтобы в очередной раз понаблюдать перепалку между Леди Лошадиная Морда и Леди Сансой.
Или точнее, подружкой Леди Сансы.
Арья не ответила, но Джон мог легко представить, как горят её глаза; по какой-то причине она не хотела вступать в перепалку.
Дженни не могла оставить это просто так.
— Это ужасно! Я вышивала лучше, когда мне было всего лишь пять. Что это за леди, которая не умеет обращаться с иглой?
— Скажи мне это когда у меня в руке будет меч, — рявкнула Арья, и её терпение лопнуло.
Робб вздрогнул и машинально обхватил локоть, куда Арья ударила его в прошлый раз. Джон ухмыльнулся: была только одна девчонка, которой Робб бы позволил победить. И у этой девчонки были темные волосы и серые глаза, прямо как у лютоволка, которого она очень любила. Любовь Старков редко показывалась при посторонних, они казались холодными и отчужденными, но их силы семейных уз были невероятно сильны.
— Дженни, — послышался другой голос, который Джон не смог узнать, но понял, когда Робб одними губами произнес «Санса», — Хватит. Арья, я бы хотела, чтобы ты не угрожала моим друзьям.
— Она первая, — начала Дженни.
— Друзья, — пробормотала Арья одновременно.
— Дженни, ты не умела вышивать до семи лет, а Арья делает это лучше чем ты когда-либо в том же возрасте, — внезапно сказала Санса. В последовавшей тишине Джон услышал какой-то грохот, словно бы кто-то что-то уронил. — И ни одна истинная леди не ответила бы на подначки Арьи. И ты, Арья, конечно же, не смогла смолчать. Переступите уже через себя, обе.