— Нет, ну твою наглость даже можно назвать в своём роде совершенством! Мне что, выгнать воинов с их законного места?
Она потупилась, но проговорила твёрдо:
— Очень важно. Нужно наедине.
Тяжело вздохнув, он поднялся и вышел вместе с девочкой в коридор.
— Ну, если опять твои шутки...
— Это не шутки, дон Иниго! — она протянула ему помятую розу. — Я украла её у статуи Мадонны. То есть... я попросила Пресвятую Деву разрешить мне взять у неё цветок для вас. Потому что вам теперь придётся очень трудно, а он вас защитит... От врагов убережёт. Вот! — она сунула ему розу за воротник камзола и быстро вытерла глаза рукавом.
— Спасибо, — искренне поблагодарил он, — что ещё?
— Это не так уже важно для вас, но... для меня очень! Дон Иниго! А какой рыцарский роман самый лучший?
— Вот ещё глупость. Зачем тебе?
— Я обязательно выучусь грамоте и прочту, что вы скажете. Ну скажите, какой лучший?
Иниго задумался.
— Не знаю, лучший или нет. Мой любимый — «Амадис Галльский». А теперь беги и не попадайся мне на глаза.
— Да сохранит вас Всемогущий Бог! — торопливо пробормотала Лионелла и исчезла.
Лойола вытащил розу из-за воротника, повертел её в пальцах. Пожав плечами, вложил цветок в щель над дверным косяком. В этот момент загрохотали шаги. Вбежали солдаты, которых он посылал к воротам. Сообщили, что те открыты по приказу градоначальника, войска де Фуа входят в город, а жители вроде бы не выказывают неудовольствия.
— Ах... дьявол... — устало произнёс Иниго. Впрочем, когда через минуту он обратился к своему отряду, от усталости его не осталось и следа.
— В городе — предательство! — выкрикивал он. — Враг уже на улицах! Пришло время показать нашу верность королю! Займём крепость и будем держаться до последнего! За короля! За Испанию!
И все как один бросились за ним. Проскакали по улицам и укрылись за высокими стенами. Французы и не заметили, что произошло, они ещё были там, у городских ворот, с градоначальником.
Иниго хорошо знал эту старую памплонскую крепость — город в городе. Не самое лучшее оборонное сооружение. Её планировали усовершенствовать, но не успели. Бастионов с редутами в ней не было. Казематов пушечных — тоже всего ничего. Сейчас бы время на подготовку к осаде — понастроили бы несколько рядов укреплений, чтобы заставить противника пробивать несколько брешей, штурмовать ряд верков... но где гам! С вершины одного из ронделей дозорные уже через полчаса заметили, что французы подтаскивают первую пушку.
— «Саламандра»! — с завистью кивнул на неё один из солдат. — А у нас одни только девки непотребные.
Он имел в виду старые германские мецы — неуклюжие орудия, которые в Германии называют тем же словом, что и доступных женщин.
Иниго рассмеялся беспечно:
— Не трусь, Мигель. Зато у нас аркебузы с курками. Дёшево не продадимся.
— Не у всех курки-то, — не унимался Мигель, — дорогое удовольствие. А фитиль пока подожжёшь — тебя сто раз ухлопают. Да ещё вон туча идёт — порох, глядишь, отсыреет! Сомнительная затея!
Лицо Иниго побелело.
— Господин Мигель немного ошибся местом, — произнёс он сквозь стиснутые зубы, — ему к градоначальнику нужно. Скиньте его со стены.
Тут же солдата обступили со всех сторон.
— Да... да как же? — растерялся тот. — Я... за успех опасаюсь.
— Опасатели нам не нужны, Мигель, — уже спокойно сказал Лойола, — уходи, пока не началось, французы тебя не тронут... а то и вправду скинем.
Мигель нерешительно потоптался на месте. Потом сгорбившись и пряча глаза, выскользнул из башни.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Французы окружили цитадель, но штурм почему-то не начинали. Туча, которую так боялся Мигель, погуляла над Памплоной и постепенно истаяла, открыв пространство яростно-кровавому небу на западе. Закатный свет слепил глаза защитникам, его зловещие краски действовали угнетающе. Настроение испортилось ещё больше после подсчёта припасов. Крепость давно не снабжалась, её не готовили к осаде. Иниго осмотрел жалкие, потравленные мышами мешки с крупой, бочонки с сомнительным вином и тут же высчитал размер порций для всех — только чтобы не умереть с голоду. Себе назначил вполовину меньше.
Наступила ночь, но по замку продолжали бродить недовольные тени с горящими лучинами. С голодухи да и от тяжёлых мыслей спится плохо. Ближе к рассвету сам собою собрался военный совет. Все уселись за стол в огромном сыром пиршественном зале замка. В его разбитые окна свободно влетали ласточки, с криками носясь под высоким сводчатым потолком.