Выбрать главу

Он стоял перед радиоприемником, держа в руке нечто, напоминающее отвертку. На нем действительно были брюки, а вот майку он уже снял. Его лицо побледнело, и он выглядел перепуганным насмерть.

Она вошла и закрыла за собой дверь, не представляя, что еще сказать. Внезапно ей на ум пришла фраза из какого-то американского фильма, и она произнесла:

– Не хотите угостить выпивкой девушку, которой одиноко?

Вышло глупо, это она поняла сразу, поскольку знала: спиртного он у себя не держал, а для прогулки в бар ее наряд точно не подходил, – но зато прозвучало чертовски обольстительно.

И, как ей показалось, произвело ожидаемый эффект. Ни слова не говоря, он медленно подошел к ней. У него в самом деле росли волоски вокруг сосков. Она тоже шагнула ему навстречу, а потом он обнял ее, она закрыла глаза, подставляя лицо, и он поцеловал ее. Она изогнула стан в его руках, а затем почувствовала острую, страшную, непереносимую боль в спине и открыла рот, чтобы закричать.

* * *

А ведь он слышал, как она споткнулась на лестнице. Дай она ему всего минуту, он успел бы спрятать передатчик на место, убрать шифровальные блокноты в ящик стола, и тогда ей не пришлось бы умереть. Но прежде чем он успел избавиться от улик, в замке повернулся ключ, а когда она открыла дверь, его рука уже сжимала рукоятку стилета.

Движение же ее тела в его объятиях означало, что с первого удара Фабер не сумел попасть в сердце, и ему пришлось засунуть пальцы ей в рот, чтобы не дать закричать. Он нанес второй укол, но она вновь пошевелилась, и острие угодило в ребро, лишь поверхностно ранив ее. А потом брызнула кровь, и он понял: убить ее чисто не получится. Чисто выходило только в том случае, если стилет пронзал сердце с первой же попытки.

Теперь же она корчилась слишком бурно, чтобы прикончить ее новым уколом. Все еще не вынимая пальцев изо рта, он прихватил ее челюсть, а тело прижал к двери. Она громко ударилась затылком о деревянную поверхность, и ему оставалось только пожалеть о том, что он приглушил музыку, но кто мог предвидеть подобное?

Он медлил с убийством, так как оказалось бы гораздо лучше, если бы она скончалась, лежа на кровати. Лучше с точки зрения плана сокрытия следов, который уже складывался у него в сознании. Вот только он сомневался, что сумеет дотащить ее туда без лишнего шума, поэтому, обездвижив ее окончательно и прижав голову к двери, стилетом описал широкий полукруг, практически полностью разорвав ей горло. Получилось неряшливо, поскольку стилет не режущее оружие, а горло не та часть тела, которую выбрал бы для убийства Фабер.

Он сумел вовремя отскочить, чтобы не попасть под первый, ужасающе мощный выброс крови из раны, но потом снова протянул руку, чтобы не дать трупу с грохотом упасть на пол. Стараясь не смотреть на ее шею, он доволок тело до постели и уложил.

Ему уже приходилось убивать, и собственная реакция не стала для него сюрпризом – так случалось, как только он ощущал себя вне опасности. Он подошел к раковине в углу комнаты и склонился над ней в ожидании. В маленьком зеркальце для бритья он видел свое лицо – побледневшее, с выпученными глазами. Бросив на себя еще один взгляд, он подумал: убийца! А потом его стошнило.

После этого он почувствовал себя намного лучше. Теперь можно браться за работу. Он досконально знал, что нужно сделать, еще до того как прикончил ее.

Он умылся, почистил зубы и привел в порядок раковину. Потом сел за стол рядом с рацией. Просмотрев страницу блокнота, нашел нужное место и взялся за ключ. Он заканчивал выстукивать длинное сообщение о войсках, готовившихся к отправке в Финляндию, которое оборвал на полуслове, когда ему помешали. Сначала он шифром записал его в блокнот. Передав текст до конца, он подытожил его словами: «Большой привет Вилли».

Затем аккуратно уложил передатчик в специально предназначенный для него чемодан. В другой чемодан поместились остальные пожитки Фабера. Сняв брюки, он губкой снял с них пятна крови, а потом протер все свое тело сверху донизу.

Только после этого он снова посмотрел на труп.

Теперь он уже мог сохранять хладнокровие. Идет война. На войне есть враги. Если бы он не убил ее, она стала бы причиной его собственной гибели. Она представляла собой угрозу, и все, что он чувствовал сейчас, – это облегчение. Угроза устранена. Ей не следовало застигать его врасплох.

Тем не менее заключительная часть работы вызывала у него отвращение. Он распахнул ее халат и задрал подол ночной рубашки, обмотав его повыше талии. На ней были трусики, и он порвал их так, чтобы обнажился волосатый лобок. Дурища несчастная! Ведь все, чего она хотела, это соблазнить его. Но он уже никак не мог выпроводить ее из комнаты, так чтобы она не заметила передатчика, а британская пропаганда привила этим людям повышенную бдительность к вражеским шпионам – просто до смешного. Если бы у абвера в Великобритании оказалось столько агентов, сколько насчитывали местные газетчики, Германия давно бы победила.