Я чувствовала себя очень виноватой, когда думала о своих малышах, которые почти не видели отца и которым приходилось иметь дело с задерганной, несдержанной матерью. Я то орала на них, как базарная торговка, то заливалась слезами, если они отказывались залезать в ванну, когда я им велела. Я не хотела еще больше обременять Джо известием о том, что я близка к срыву, и постаралась представить дело так, будто мне просто необходимо время, чтобы, так сказать, перегруппироваться. Помнится, я выразилась в том духе, что мне хочется отдохнуть и оказать ему поддержку в его борьбе. Но что мне по-настоящему было нужно — это немного тишины и покоя, чтобы вновь обрести почву под ногами. Таким образом, несмотря на тяжкие опасения и полное смятение всех чувств, в августе я подала заявление и получила соответствующее разрешение ЦРУ оставить на полгода работу и уйти в так называемый неоплачиваемый отпуск.
Я лелеяла надежду на то, что этот перерыв немного ослабит напряжение нашей безумной жизни, но, как говорится, куда ни пойдешь, от себя не уйдешь. Свободное от работы время заполнилось мыслями о том, что наша жизнь вышла из-под контроля и что я не вношу должного вклада в семейный бюджет. В середине августа Одри, литературный агент Джо, устроила в нашу честь коктейльный прием в своем фамильном поместье на острове Мартас-Виньярд. Я предвкушала возможность уехать из Вашингтона и провести несколько дней с Джо. В приглашениях значилось небольшое выступление Джо, после чего отводилось время для вопросов и ответов. За день до вечеринки, во время ланча на городской пристани, Одри сообщила нам, что многие из ее давних друзей позвонили, чтобы отменить свой визит. Самые честные в качестве причины назвали Джо. Другие просто отклонили приглашение без объяснений. После ланча до меня внезапно дошло, что мы официально стали париями.
Следующим вечером в ее саду, усаженном лиловыми гортензиями и розами, я встретила Арта Бухвальда. Бухвальд был тогда уже тяжело болен, но весел, обходителен и высказывал нам свою поддержку. Когда позднее в тот вечер Джо выступал на веранде дома перед небольшой группой собравшихся, он рассказал, что его родители, начитавшись про приключения Эрнеста Хемингуэя и Арта Бухвальда в Париже в 1950-х годах, забрали Джо и его младшего брата из школы и отправились путешествовать в Париж, а затем в Испанию, чтобы своими глазами увидеть бой быков. Джо заметил, что именно тот опыт богемных странствий привел его к карьере дипломата. И в итоге Джо сделал вывод: «Моим нынешним затруднительным положением я обязан Арту Бухвальду». Присутствующие оценили шутку и зааплодировали. Позже Арт подошел к Джо и сказал, что он сожалеет только об одном: что «Эрни нет сегодня с нами, чтобы услышать это».
Прежде чем отправиться домой, Джо должен был сделать несколько выступлений с раздачей автографов в курортных городках на побережье пролива Лонг-Айленд в Коннектикуте. В одной из местных библиотек горожане собрались в небольшом зале прямо перед книжными полками, и те, кому не досталось раскладного стула, стояли рядами позади. Без особого предисловия Джо выступил с проникновенной речью о той тревоге, которую вызывает у него война в Ираке, о ее предыстории и о ее ходе, а также затронул более широкие темы в связи с историей об утечке секретной информации. Он говорил об общественном договоре между правительством и народом, закрепленном в нашей Конституции, и обращался к гражданам этого небольшого городка в Коннектикуте, чтобы они всегда требовали от правительства отчета в речах и действиях. Наша гражданская ответственность заключается в том, чтобы получать правдивую информацию и быть вовлеченными в общественную жизнь, будь то работа в школьном совете, создание местного наблюдательного комитета или участие в предвыборной кампании того или иного политика. Перейдя к пресловутому «нигерскому досье», он попросил поднять руку тех из присутствующих, кто знал о том, кому принадлежит авторство печально известных «шестнадцати слов» в президентском докладе. Никто не поднял руку. Затем он спросил, кто не знает имени его жены? И снова никто не поднял руку. Про меня знали абсолютно все. «Что здесь не сходится? — задал он риторический вопрос. — Никто не знает того, кто вложил ложь в уста президента, но при этом все знают имя засекреченного сотрудника ЦРУ только потому, что она замужем за человеком, у которого хватило смелости бросить вызов администрации президента».