— Эм, Гронн, а куда сворачивать? — прервал прения товарищей, указывая пальцем на речную развилку впереди.
Хоть убей не мог припомнить раздвоение реки. Неужели я настолько тогда вымотался, что не заметил этой особенности или просто с берега её не было видно? Гроннигах достал карту, изучил её, а затем бодро скомандовал:
— В правое русло. Слева река сужается и уходит к шатровке, а справа к Лавретену.
Я натянул на себя бабайку и плот начал медленно поворачивать. Левзея и Гроннигах установили навес, чтобы укрыться от надоедливого ливня. Как только судно выровнялось, закрепил рулевое весло остатком обрубленной верёвки и забежал за непромокаемый тент.
— Хитро придумал, — проговорил дварф и достав брусок точильного камня, принялся водить им по лезвию секиры.
— Как думаете Вукул ещё появится? — спросила Левзея.
— Я в этом убеждён, — сказал Гроннигах, — но ему придётся переплывать реку, чтобы добраться до нас. К тому же, скоро течение усилится. Каким бы быстрым он не был, нас будет сложно догнать. К тому времени я возьму управление плотом на себя. А пока можно немного передохнуть и собраться с мыслями.
Утренний рассвет ни с того ни с сего вызвал зевоту у дварфа, которую он бережно передал остальным, даже Каске досталось. Как только течение начало ускоряться, Гронн вышел из-под навеса и направился к закреплённому рулевому веслу.
— Ты очень умело управляешься с судном, Гронн, — поразился я, наблюдая как ловко дварф огибает торчащие из воды каменные выступы.
— Ещё бы, в прошлом мне не раз приходилось сплавлять бочонки с патарской медовухой по горной речке.
Наш разговор оборвала яркая вспышка. Ослепительная молния вспорола свинцовую серость неба. На какой-то миг всё притихло, но только на миг. Короткий и резкий раскатистый звук рвущейся плотной бумаги заполнил тишину. Прогремел гром.
Что-то внутри меня ёкнуло. Сердце трепетно сжалось. Никогда ещё я так не радовался такому до боли знакомому звуку.
— Майский гром, — тихо прошептал я, вспоминая как когда-то давно попал под грозу и весь промок до нитки.
— Этого ещё не хватало! — рявкнул дварф.
— Что не так? — спросил я.
— Это гроза, Стас, сильнейшая и непредсказуемая магия. Если не найти укрытия, то мы можем пасть жертвой её разрушительной силы. Надо срочно причалить к берегу.
«Мда, наукой здесь и не пахнет. Надо как-то просветить своих товарищей», — подумалось мне.
— Стой, Гронн. Не стоит так боятся грома, — бодро ответил я, обращая на себя всеобщее внимание, — я читал, что молнии бьют только в высокие объекты, а мы в лесу, нам нечего переживать. Единственное, я бы посоветовал тебе сменить латы на кожаную броню. Металл притягивает к себе эту магию. К тому же нам нельзя останавливаться, за нами идёт опасный монстр.
Дварф некоторое время обдумывал смысл моих слов, затем сменил экипировку и сказал:
— Хорошо, Стас. Твои редкие знания ещё не подводили нас. Будем надеяться, что и в этот раз они помогут.
Молнии вспыхивали почти непрерывно одна за одной. Левзея и Каска прижались друг к другу, вздрагивая при каждом раскате грома. Я же, не теряя случая, придвинулся к ним. От очередного грохота охотница зажмурилась и туго схватила мою ладонь. Меня немного забавляло её испуганное состояние. Я осторожно притянул Левзею к своей груди и обнял, стараясь успокоить, поглаживая рукой по волосам.
«Что? Даже не будет сопротивляться?» — проскользнула беспокойная мысль.
Но лучница и не пыталась. Словно напуганный уличный котёнок, подобранный неравнодушным человеком, она всё сильнее прижималась ко мне. Я начал слышать удары её сердца. В какой-то момент Левзея подняла голову и посмотрела прямо в мои глаза. Наши лица оказались неприлично близко друг другу, отчего лучница сильно покраснела. Она собиралась что-то сказать, но никак не могла набраться уверенности.
— Я очень боюсь грозу, — наконец-таки произнесла она, — один раз она настигла нас на моритовых полях. Никто не смог укрыться от её гнева. Мне повезло, я спряталась тогда под телегой, но мои друзья и близкие сгорели заживо лишь от одного её касания и отправились на перерождение. Больше половины собранного урожая тогда пострадало. С тех пор этот запах, который распространяет эта магия, каждый раз напоминает о том дне. Это ужасно, Стас!
— Не беспокойся. Я не дам тебя и Каску в обиду и никакая гроза не сможет вам навредить, — тихонько прошептал я.
Сопротивляться больше не было сил. Левзея манила меня к себе, как ночной светильник заблудившегося мотылька. Она была здесь, рядом, в моих медвежьих объятьях. Я утопал в её встревоженных карих глазах.
«Сейчас или никогда, Стас! Решайся. Лучше момента не будет. Сейчас!» — подумал я и медленно потянулся к её губам.
Пропали звуки, исчезли несметные нелепые мысли. Только наше сердцебиение, идущее в унисон. Нежные и не целованные губы Левзеи, замерли от прикосновения моих губ. Я пытался вложить в этот поцелуй все чувства, которые испытывал к ней, всю страсть от пребывания в долгом одиночестве. Жар растёкся по всему телу, согревая даже холодные кончики пальцев. В этот миг для меня не существовало никого, кроме неё.
«Вредная лучница по имени Левзея. Я кажется влюбился в тебя», — заключил я не отрываясь от её сладких уст.
Охотница так же жадно впилась в мои губы. Каска, обделённый вниманием хозяйки, решил прервать наше воркование. Тёплое дыхание любопытной кошачьей морды остановилось в паре сантиметров от моей щеки. Пантера пустила в ход свой шершавый язык, начиная облизывать, то меня, то Левзею, вызвав тем самым заразительный смех охотницы и разорвав наш поцелуй.
— Каска! Щекотно же! Прекрати! — весело закричала лучница уже совсем не обращая внимание на яркие громыхания и оторвавшись от меня начала отталкивать пантеру.
Как же мне было приятно видеть такую Левзею. Милую и смеющуюся. Я тоже присоединился к охотнице и начал отталкивать пантеру. Мне хотелось продолжить то, на чём мы закончили с ней.
Каска не понимая, что с ним не собирались сейчас играть, в низком прыжке повалил меня на лопатки и уселся сверху. Он медленно начал водить хвостом, ожидая какой-то моей реакции. А какая может быть реакция, когда на тебе сидит ониксовая пантера весом килограмм под сто двадцать?
— Левзея, помоги! Мне тяжело дышать! Убери его прошу! — кое как выкрикнул я.
В ответ послышался звонкий женский смех.
— Сейчас, подожди, — она приподнялась и подозвала питомца, — Каска, иди ко мне моя радость, мой мальчик, мой самый сильный защитник.
— Я бы на вашем месте не ерундой маялся, а покрепче держался за плот. Впереди каскад небольших водопадов, — послышался низкий бас Гроннигаха.
Намертво уцепившись одной рукой за обвязки из какой-то высушенной лозы, которыми были обмотаны бревна плота, а другой за трёхгранную поперечину, скрепляющую весь каркас воедино, перевёл взгляд на Левзею. Охотница уселась рядом с тяжёлым ящиком, прибитым к полу и придерживая пантеру, зажмурилась.
— Держись! — вскрикнул дварф и плот стремительно потащило вниз.
Судно в сильном ударе рассекло бурный поток воды, окатив образовавшейся речной волной меня, Каску и охотницу. Все четыре рейки, державшие навес, тут же треснули и слетели с петель, пустив единственную защиту от дождя в одиночное плавание.
— А-ха-ха-ха! — прорвался заливистый смех дварфа.
Я протёр глаза и посмотрел вперёд, где через метров десять обрывалась вода.
— Ещё один! Держитесь крепче! — протянул низкорослый капитан корабля.
— Ю-ю-х-у-у! — крикнул я, напрягая руки и готовясь к очередному аттракциону.
Даже представить не мог, что сплав по такой бурной реке приносит столько непередаваемого удовольствия.
На этот раз плот приземлился не под таким резким углом, но это не помешало ему снова облить нас прохладной водой. Левзея жутко возмущалась, направляя весь свой негатив в сторону Гроннигаха, но дварф её не слышал или не слушал. С застывшей на лице улыбкой приключений, он вёл нас к следующему водяному перепаду.