- Да, мы совершали благое дело, - кивнул Жерар, сухонький старичок в зеленом кафтане, - Поэтому Кинарет снизошла до нас. Подумать только! Теперь и умереть не жалко!
- Да!
- И не говори! - Согласились остальные паломники, радостно улыбаясь с совершенно блаженными лицами.
Я себя блаженным не чувствовал, но определенная легкость в теле имелась. И мыслить как будто стало легче. Это что, получается, и на меня благословение попадает? Любопытно.
- Спасибо вам, что сделали это для нас, - сказал я паломникам, - Без вас мы бы не справились.
- Это вам спасибо! - Морис улыбнулся, - Мы бы миновали башни Валтейм, потеряв много денег на взятку… Но неизвестно. что бы пришло в голову бандитам, получи они от нас деньги… Наверняка бы решили, что мы скрываем больше денег и захотели бы их отнять. А мы хоть и умеем кое-что, но все же не профессиональные бойцы.
Я с сомнением оглядел нашу группу. Мы что, выглядим как профессионалы? Смешно.
- В каком-то смысле я тебе завидую: в твоих руках — знак великой милости Кинарет, - внезапно сказал Морис, глядя на меня, - Но я знаю, что ты это заслужил. У тебя доброе сердце и чистая душа.
Я чуть не поперхнулся своей похлебкой. Доброе сердце? Чистая душа? Ладно, не буду разочаровывать Мориса.
Сразу после ужина ко мне подошла Аста. Она держала в руках какой-то свиток, перевязанный шнурком. Я вопросительно посмотрел на нее.
- Хельги, это... Тут такое дело, не мог ты передать Данике мое послание? Я заплачу.
- Нет нужды. Вы с Сондом нам очень помогли, хотя и не должны были. Давай сюда.
Она передала мне свиток и внезапно уселась рядом. Я продолжал на нее смотреть.
- Мне просто хочется тебе рассказать кое-что. Не знаю почему, - призналась она наконец, отведя глаза.
Я пожал плечами.
- Без проблем. Я слушаю.
Аста глубоко вздохнула и начала:
- Мы с Даникой сестры. Я младшая, а она старшая. Наши родители были жрецами. Это семейное... Мы всегда знали, кем мы станем. Ведь у нас был целительский дар. Даника смиренно несла свою ношу. Она всегда была сильной. А я - нет... Я не хотела всю жизнь посвятить служению Кин. Я любила ее, но я не чувствовала себя способной на это... Когда наши родители умерли, мы с сестрой унаследовали их саны, так как служили ей с малых лет и были весьма опытными жрицами. Но... Я не выдержала и года. Даника - очень жесткий человек со своим четким мировоззрением. Она... Очень суровая. Я не такая. Я чувствовала себя вольной птицей, которую заточили в клетку. Я думала, что ведь Кин - богиня охоты, природы, она покровительствует охотникам, морякам и стрелкам... Она - небо, она - ветер, она - свобода... Так почему я должна томиться в своей клетке?
Она помотала головой и уткнулась в свои колени.
- Я ушла. С диким скандалом. Но я не могла больше там оставаться. Долгие годы я путешествовала, охотилась и даже выходила в море в качестве корабельного целителя. Я вкусила всю сладость свободы. Но потом я устала. Мне нужно было остановиться. Многое произошло... Я не могла оправиться от смерти друзей. Годами меня сжирала вина перед покойными родителями и покинутой сестрой. Я почувствовала, что еще чуть-чуть и сойду с ума. И тогда я поняла, что хочу домой. Сидеть на скамейке под благодатной тенью Златолиста и смотреть на привычную суету горожан. Мне даже хотелось вновь услышать вопли Гундальфа на площади Златолиста... Он, кстати, жив?
- Гундальфа не знаю, а вот Хеймскра, который орет на площади рядом с алтарем Талоса, знаю.
- Старик помер, поди, уже давно... Но сына у него не было. Значит, у него завелся такой же блаженный как и он, ученик. Я рада, что ничего не меняется...
Она помолчала, а затем продолжила:
- Ну, собственно, это все. Я просто стыдилась возвращаться домой, так что пошла искать утешения в Святилище Великого древа... И я его нашла. Кроме того, к этому моменту тут уже жил Сонд. Мы понравились друг другу, так что вот... Живем. На самом деле я все то же самое написала в письме, чтобы... Чтобы объясниться перед сестрой. Но я боюсь, что она меня не поймет. Поэтому все рассказала тебе. И знаешь, мне стало легче. Гораздо легче.
- Я уверен, что она тебя поймет, - сказал я, - И напишет ответное письмо. Ты ведь ее сестра, как иначе?
Аста прикрыла глаза и кивнула.
На следующее утро мы выступили в обратный путь. Нес Златолист я, как самый выносливый. Мои спутники были на диво молчаливыми и задумчивыми. Каждый почувствовал на себя благословение. Лицо Анкано разгладилось и сделалось совершенно спокойным. Маркурио же стал более серьезным и рассудительным. Эрик как будто выправился и стал чуть выше, а на его лице появилось какое-то одухотворение. Я передернул плечами. Эрик вообще был несколько экзальтированной личностью. Как бы теперь в жрецы Кинарет не подался.