На обложке книги было нанесено её название: "Ужасная история любви Макара и Полетты", автор Анастас Чернильный, книга написана на основе действительно произошедших событий. Это произведение, по местным меркам, относилось к разряду комедий, так как именно комедией считалось поэтическое произведение со страшным началом, но хорошим концом.
Мышь стал читать сей опус, и чтение его даже завлекло в свои сети так, что он не заметил, как прочитал к утру всю книгу. Н-да, история интересная и весьма поучительная.
Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Макаре и Полетте. История Макара и Полетты произошла в том страшном месте, куда Макар даже телят не гонял, и может конкурировать только со Злыми Щелями и другими потусторонними ужасами. Эта парочка: она — бедная деревенская девушка со многими достоинствами: травница, спортсменка и по совместительству пастушка гусей, он — торговец скобяными товарами, а по совместительству пастух парнокопытных животных. Он, однажды, неосторожно искупавшись в болоте, по официальной версии, заражается тяжелой формой дерматологического заболевания, поэтому идёт лечиться к ней, ведь больше идти некуда. Она, увидев, с кем имеет дело (а к тому времени Макар уже весь облез и запаршивел), и, понимая, всю тяжесть болезни, ставит условие: если она его вылечивает, он на ней женится. А куда Макару деться? Он, коварный, лицемерно соглашается, разумеется, не собираясь жениться на какой-то зачуханной селянке без высшего образования. Обещать — это не значит жениться.
Она, понимая, что торговец, как у них в торговле принято, скорее всего, лжёт, как торговец. Но, бедная девушка лечит его изо всех своих женских сил, однако, предусмотрительно оставляет пару язвочек на теле Макара, что называется, на всякий случай. Макар, разумеется, не выполняет своих джентльменских обещаний и ловко увиливает от ответственности, чтобы в одиночестве пасти своих любимых парнокопытных животных и торговать скобяными товарами, но, не доходя до своего любимого болота, покрывается паршой и язвами вновь. Он вынужден вернуться к Полетте, и она ставит вопрос ребром и, таким образом, выходит замуж за Макара путем маленького шантажа. Дальше эта парочка какое-то время живет в браке, в мире и согласии, но оставаясь бездетной, и отношения между ними заканчиваются скандалами на сексуальной почве. Почему? Потому, что со временем они приходят к мысли о том, что неплохо было бы стать жрецами прогрессивного культа, а чтобы совершить этот подвиг, необходимо отречься от мирских соблазнов, прервать все земные связи и отношения, прежде всего сексуальные. Они становятся служителями культа после своего официального развода, затем Макар начинает умирать и зачем-то посылает к своей бывшей супруге, уже авторитетной жрице, своих знакомых с требованием к ней умереть в тот же день и час, когда умрет он. За каким чертом ему это понадобилось, книга внятно не проясняет: надо, значит, надо. Удивительно, но Полетта соглашается, и они таки умирают в один день. На этом можно было бы поставить жирную точку, однако, имеет место продолжение душещипательной истории. Дальше начинается трешь, угар и содомия, а история принимает характер фильма ужасов. В той местности, где жили Макар и Палетта, асфальтового покрытия на дорогах сроду не наблюдалось. Поэтому глухой ночью двое покойников умудряются проползти по грязи огромное расстояние, сползтись и повалиться в один гроб. Обнаружившее это дело прогрессивная общественность видит мёртвых жреца и жрицу в неких позах, которые нам не уточняет книга, в одном гробу. Их разъединяют, разносят по разным гробам и хоронят в разных концах погоста. Но следующей ночью, уже не очень свежие мертвецы, достигнув определенной стадии трупного разложения, снова бродят по погосту, роняя с себя омертвевшую плоть, и снова заваливаются в один гроб. И всего таких попыток воссоединиться у покойных было три или четыре. На очередной такой попытке воссоединиться, они представляли собой, уже откровенно антисанитарное зрелище.
Вот как-то так и заканчивается книга о большой любви, а читателей, со слезами на глазах, должно трясти от умиления.
Вопрос! Задал себе Мышь. А кому подарить такую книгу? А если по прочтении шедевра его побьют? Сначала надо эту книгу испытать на Дорофее и Конкордии, как бы случайно, оставив произведение на кухне. Если кто-то из женщин прочтёт этот опус, то посмотрим на их реакцию, а потом решим, что делать с такими книгами.
Тут проснулась система и поощрила Мыша парой пунктов к Интеллекту за чтение современной литературы, а за его походы в банки поощрила увеличением параметра "Жизнь" на два пункта. Жизнь продолжалась, а система намекала Мышу, что ключ к счастью заключается не в поиске смысла жизни, а в том, чтобы непрестанно заниматься фигнёй, пока, в конце концов, не помрёшь. Поэтому всегда надо иметь под рукой побудительные желания, которые нам даются вместе с возможностями для их осуществления. С этим можно спорить, решил Мышь, особенно, если нет желания прикладывать хоть какие-то усилия, особенно когда не выспался из-за чтения современного романа.
Глава одиннадцатая.
— Ап-чхиии, тридцать второй раз, — чихнул сегодня Лютециус Шустрый — младший архивариус Рамбутанской королевской академии, когда продолжил изучать очередную пыльную папку с архивными документами, касающимися дел деревни Жёлтые Глины. Лютециус Шустрый, как и каждая разумная личность любил купаться в океане информации, а также нырять за ракушками, содержащими жемчуг.
Он всегда считал свои чихи, так как, по словам глубокоуважаемого старшего архивариуса Альтемируса Длинного, настоящий правильный архивариус должен был чихнуть от воздействия архивной пыли на его нос сто раз в день. Как-то так. Даже на входе в хранилище документов были на камне высечены слова: "Остановись и внемли. Всё станет пылью, и воюющий с нею тоже превратится в пыль".
— Смотрим, что здесь у нас, — вслух сам с собой говорил Лютециус Шустрый. — А это уже интересно и с настоящим сертификатом кошерности. Староста деревни пишет в своих черновиках, что продал дом Мышу за полтора миллиона золотом. И это после того, как сам же написал, читаем: "….пришелец представляет собой полное ничтожество, настоящий нищеброд, у которого ни кола, ни двора, ни куриного пера. Он молод, молчалив, безобиден, улыбчив и бестолков. Одевается молодец очень странно, в какую-то куртку и штаны, почему-то выкрашенные в жёлто-чёрные полосы. Чем собирается заниматься, пока не определился. Назвался именем Мышь. Теперь, после регистрации будет именоваться так: Мышь из Жёлтых Глин острова Куруба архипелага Лонган".
— Ага, ни кола, ни двора, ни куриного пера, зато покупаем дом за полтора миллиона золотом. Почувствуйте разницу. Это сейчас стало называться нищебродством. Зато ладно скроен, ловко слеплен.
Лютециус Шустрый задумался. То, что у некоторых путешественников по мирам неведомо откуда появляются деньги, то, правда, но не в таких же количествах. Кроме того, богатые путешественники предпочитают селиться в столицах государств и куролесить там, а Мышь, чтоб его черти взяли, предпочёл захудалую деревню. Возникает недопонимание ситуации. Где он добыл такие большие деньги? Староста постоянно пишет, что у них беда от нашествия кроликов, которые съедают весь урожай, зато селяне едят кроликов, и эта диета им уже поперёк горла. Мышь поднялся на кроликах? Это маловероятно. Заработать он тоже не мог, ведь, по официальной версии, он только что прибыл.
Архивариус не поленился и сходил в специальное хранилище документов, где содержались исторические хроники. Его интересовало, что особенного происходило на Архипелаге Лонган в то время, как там появился Мышь. Его ждало интересное открытие: на острове Куруба ничего особенного не происходило, а вот на соседнем острове Чайот произошло событие из ряда вон: там образовалось два очага скверны, из которых полезла нечисть из бездны и миров хаоса. Чайот закрывался на карантин, пока сотни бессмертных путешественников по мирам сражались с исчадиями бездны и хаоса.
Как-то всё подозрительно получается. Только на Архипелаге появился Мышь, как в это же время там появляется не один, а сразу два очага скверны. Это что получается? Это получается, что Лютециус Шустрый сунул свой длинный нос туда, куда не следует его совать. Ему могут за такие открытия не только нос отрезать, но и на голову укоротить. Нет, решил архивариус, о первых шагах Мыша в нашем мире будем писать крайне невнятно и придерживаясь официальной версии. Нищеброд, значит, нищеброд и точка, не будем заплывать за буйки. Надо писать, что Мышь тогда ходил строго в обносках, и ни о какой полосатой одежде, намекающей на цвета разумных веспинов, в городе которых появилась скверна, мы не знаем. А документы, проливающие свет на эти события, мы тщательно спрячем в особую папку, а папку запечатаем в особый сейф, от греха подальше, ибо связываться с Великими магами, как-то себе дороже. Ох, и опасная же это работа, быть архивариусом. Нет, решил осторожный Лютециус, будем действовать неспеша и по пословице: "Мудрый архивариус не мешает дерущимся рядом с ним магам. Он ждет, чем закончится битва". Поэтому не будем бежать слишком шустро, а то, не дай Рандом, догоним свой инфаркт. А от магов, как и от нечисти, надо держаться как можно дальше, не забывая себя сакральным знамением осенять и серебряными стрелами от нечистых отстреливаться.