— Господин Калло, там господин Гильбе…
— Я занят! — обрывает он дежурного по этажу и захлопывает дверь перед его носом.
Уже знакомый щелчок пальцев, после которого со всех сторон полыхает алым.
— Присаживайтесь! — резким тоном произносит наставник. Должно быть, не успел отойти от двух неприятных сцен к ряду.
— Вы хотите сообщить мне нечто неприятное? — я остаюсь стоять на месте и даже улыбаюсь. — Например, открыть глаза на то, что господин Лори решил избавиться от меня прямо сейчас, не дожидаясь окончания стажировки?
— Я сам уговорил Лори поручить это дело вам.
Эта новость оглушает. Я не в силах произнести ни слова.
В молчании наблюдаю за тем, как господин Калло подходит к своему рабочему столу, забирается на него по привычке, и так же по привычке скрещивает руки на груди.
— Так что, присядете?
Я качаю головой. Внезапно возвращается голос:
— Надоело со мной возиться? Мне казалось, вы были довольны.
— Неуверены в своих силах? — он вскидывает брови.
— Дело выглядит скверно, — ухожу от прямого ответа.
Наставник — или правильнее будет употребить это слово с прилагательным «бывший»? — усмехается:
— Они всегда выглядят скверно. Думаю, вы и сами заметили подобную особенность любого преступления. Но в вашем случае дело обстоит ещё хуже, чем вы думаете, просто господин Лори забыл об этом упомянуть. Не иначе как по доброте душевной, — он вновь кривит губы. — Через три месяца в Государственном музее Дийона, который, как вам известно, находится здесь в столице, откроется экспозиция, посвящённая ювелирному искусству нашей страны. На ней будут представлены экспонаты из всех четырёх провинций и даже с Од. Самым ценным из них являлся камень Этель. Именно он и был похищен сегодня ночью. Мероприятие не рядовое, оно приурочено к визиту делегаций из Ланхота и Маритты. Эти делегации будут возглавлять лично главы государств, но это уже закрытая информация.
Прекрасно! Я желала чего-то интересного на службе — Единый услышал мои мысли!
— Думаете, это провокация?
— Я ничего не думаю, госпожа Мерод, — хмурится наставник. — Думать предстоит вам. Но если вы с этим справитесь, то, как я и обещал, получите должность без проволочек. И утрёте нос и Жаку Лори и нашему не менее обожаемому Жилю Гильбе. А за ваш успех я поручился головой.
Я ошеломлена настолько, что с трудом удерживаю рот закрытым.
— Вы настолько в меня верите? — спрашиваю, немного совладав с чувствами.
Вместо ответа господин Калло с сосредоточенным видом принимается разглаживать складку на рукаве собственного сюртука. Полагаю, он собирается с мыслями, а собравшись, заговаривает:
— Когда расследование дела висельника из Солье окончательно зашло в тупик, ко мне пришёл ваш дядя. Он что-то невнятно пробормотал про интуицию и предложил просканировать на наличие магического дара одного из охранников парка.
От этих слов моё сердце пускается вскачь, а с губ совершенно непроизвольно срывается имя:
— Робера Гильмо.
— Именно, — кивает господин Калло. — Нужно было быть полным кретином, чтобы не понять: Макрэ многое утаивает. Я поставил ультиматум — либо он рассказывает всё, как есть, либо я пальцем о палец не ударю ради получения разрешения на сканирование. Тогда он изложил мне блестящую, я бы сказал, гениальную версию, исходя из которой, единственно возможным подозреваемым оказывался именно господин Гильмо. Я был поражён. И глядя на моё ошарашенное лицо, Макрэ признался, что сам испытал подобное, услышав эту теорию впервые.
— И вы поинтересовались авторством.
— Естественно! Кто бы удержался на моём месте? — фыркает мужчина. — Я даже описать не могу своё состояние, когда Макрэ признался, что всё это придумала его малолетняя племянница. Те есть вы, госпожа Мерод.
— Я была странным ребёнком, — вот и всё, что я могу сказать в ответ, но господина Калло и это устраивает. Он ещё раз кивает, и на сей раз соглашаясь с моими словами.
— Сроку вам — неделя. Если не справитесь, вам никогда не работать следователем. Лори об этом позаботится. Он отчего-то вас просто на дух не переносит. Никогда не замечал за ним подобной кровожадности, хоть и должен признать, что человек он неприятный.
Вот это-то как раз меня интересует меньше всего!
— А кто займётся кражей, если я провалюсь?
— Кто-нибудь из следователей по особо важным делам. Наверху, узнав о похищении Этель, первым делом закричали «Провокация!».
Как и я. Это плохо. Интуиция подсказывает, что загадка Этель не относится к числу тех, где ответ лежит на поверхности и столь явен, что его просто не замечают или же сбрасываю со счетов из-за очевидности.