Ноэль побелел.
— Вы рассказали об этом кому-нибудь?
— Георг Ворнхолм тоже прочёл книгу, больше никто не знает.
— Где эта книга?
— У меня.
— Что вы собираетесь делать с ней?
— Верну туда, где ей место.
— И вы не расскажете ни Райгарду, ни Дайрусу?
— Барон сказал, что будет молчать, а я… Я никому не смогу ничего рассказать, даже если захочу.
— Почему? — Он смотрел на неё так встревоженно, что она не стала скрывать.
— Я собираюсь дать клятву летописца. Я не смогу больше ни во что вмешиваться.
— Клятву? Вы хотите стать летописцем? Простите, зачем?
— Я пообещала Ивару Краску перед смертью, что займу его место.
— Но это не повод вам гробить себе жизнь! Вы же так молоды, у вас всё впереди!
— Я связана с летописью больше других, она спасла меня от эшафота.
— Но зачем вам связывать себя с ней на всю жизнь?
— Вы не знаете, что происходит в стране после смерти Ивара?
— Происходит?
— Как и пятьсот лет назад природа уничтожает Сканналию. Наводнения, вулканы, неурожаи, ливни повсюду. Страна умирает, все боятся. Летопись не приняла несколько человек, меня она примет. Летописец, убитый три года назад, был моим дедом. — Ноэль слушал её молча, держа руку у горла.
— Я должна это сделать, иначе… — Её голос сорвался, губы задрожали. Она не хотела отказываться от жизни, не хотела давать клятву. Ну почему она не может остаться с Ноэлем? Она увидела, с каким ужасом он смотрит на неё, и взяла себя в руки. Хватит ныть, пути назад нет.
— Понимаю… — медленно произнёс он. — Поверьте, мне очень жаль. Вы похожи на неё…
— На кого? — она почему-то подумала об Анне, он ответил иначе:
— На королеву Катрейну. Неудивительно, что она так вас любила. Она тоже ради долга, ради семьи и страны согласилась связать жизнь с…
— С чудовищем! — пробормотала Самайя.
— Тогда он был просто человеком, который убил её брата и забрал его трон. Мне нелегко представить, что она чувствовала. Даже когда она отобрала моего сына, я не смог её винить. Она много требовала от меня, но сама отдала гораздо больше. Вы, Самайя, такая же.
Слёзы покатились по её щекам. Она отвернулась.
— Пожалуйста, не надо. — Ноэль взял её руку и поднёс к губам, как когда-то. — Я не могу взять на себя вашу ношу, простите меня.
Она решила наплевать на приличия и, наклонившись, коснулась губами его щеки.
— Я бы не позволила вам это сделать. Ваш сын ищет вас, — она не знала, как там Рик, но была уверена, что он выживет.
— Мая, нам пора, — в комнату вошёл Захар, следом протиснулся Дим. — Господин Сиверс, вижу, вам лучше.
— Что ты узнал? — спросила Самайя.
— Айварих убит. Говорят, это был барон Ворнхолм. Дайрус на площади дворца, его уже приветствуют как короля. Я видел в окно вашего сына, — Захар обратился к Ноэлю, и тот облегчённо вздохнул.
— Мая, идём, — приказал Захар.
— Прощайте, господин Сиверс, — Самайя посмотрела на Ноэля. — Передайте это Дайрусу. Королева Катрейна сохранила его. — Она показала на портрет. Ноэль бросил на него быстрый взгляд:
— Я передам. Спасибо вам за всё.
Почувствовав, что ещё слово, и она разревётся, Самайя выбежала за дверь. Захар хмыкнул и последовал за ней. Они поднимались в комнату летописца, и Самайя по пути вспоминала слова клятвы, слышанные в детстве:
«Даю клятву служить истинному летописному слову и истинному королю, кровь от крови Свенейва на троне замка Свенейва и не мешать ни словом, ни делом ходу истории. А если указанного не выполню, то пусть умру той смертью, что назначит мне Истинная Летопись».
Этой ночью в Нортхеде не спал никто. Утром звон колоколов стих, улицы оставались пустынными, хотя то и дело в окнах появлялись любопытные и встревоженные лица. Сотни солдат Дайруса носились в поисках добычи. Георг отдал Игеру приказ постараться остановить бесчинства. Горцы Валера, не успевшие насладиться битвой, сейчас с удовольствием хватали мародёров и, в надежде на благодарность, отбивали женщин от насильников. По совету Георга бывшие солдаты Айвариха включились в наведение порядка.
Дайрус, добравшись до трона, уселся на него, и Рик решил, что пора заняться поисками отца. Он не успел об этом подумать, как к нему подошёл Дим и позвал за собой.
Ноэль Сиверс, увидев сына, поднялся с кровати. Рик бросился к нему, чтобы обнять — впервые с тех пор, как ушёл из дома. Лет с десяти он уклонялся от объятий, сегодня стиснул отца так, что тот охнул.
— Райгард, ты мне кости переломаешь, — Ноэль смотрел на сына, словно впервые его видел. Рику нравились гордость и восхищение в глазах отца. На него смотрели как на взрослого мужчину, по росту они с отцом сравнялись. Сам отец казался таким постаревшим! Ноэль улыбался, щуря глаза. Рик с ужасом увидел, во что превратилась его левая рука.