Первое время он подвизался в Амн ад-Дауля, или Управлении Государственной Безопасности. Работы было много. Громадное государство, впервые со времен Аббасидов объединившее большинство мусульман мира, первоначально было на диво непрочным. Его объединяли лишь фанатизм создателей, которых в мире по инерции продолжали называть талибами, и радиоактивный пепел сожженных индийскими бомбами городов. Война с Индией и ее последствия не позволили сразу же распасться непрочному конгломерату монархий, республик и прочих форм государственного устройства, который объединяла лишь религия, тоже раздробленная на множество течений. Но по мере того как ужасы войны уходили в прошлое и отменялась послевоенная чрезвычайщина, начал поднимать голову сепаратизм.
Ланир во главе лично сколоченного им небольшого отряда занимался делом нужным, но грязным: ликвидацией политических противников центральной власти. И первой его операций был как раз Кувейт.
После политического кризиса пятидесятого года, когда к руководству Уммой пришло новое поколение политиков, стремящихся превратить страну из автаркичного теократического государства в одного из лидеров современного мира, Ланир решительно порвал с госбезопасностью и предложил свои услуги Службе общей разведки. Он сильно рисковал, поскольку в прошлой своей деятельности много раз переходил дорогу руководству Истихбарат аль-Амма и никто не мог бы поручиться, что жажда мести у того не перевесит рациональные соображения. Неожиданно Ланира и его людей взял под опеку Джалили, в то время начальник четвертого департамента, отвечавший за космос и научно-техническую сферу. Он уже тогда намеревался возглавить Службу и нуждался в людях, которым не в новинку были активные мероприятия. Ланир оправдал его ожидания.
Белый лимузин им подали прямо к трапу, и вскоре машина мчалась по шоссе Короля Фейсала к центру города. Куда именно они едут, специальный агент не знал и через затемненные стекла поглядывал вокруг с интересом. Автомобиль промчался у подножия сверкающей под рассветными лучами телебашни, мелькнули, скрываясь за пальмовыми посадками, небоскребы Дервазы. Машин вокруг стало больше. Их автомобиль, лавируя в плотном потоке, свернул на Мубарак-аль-Кабир в сторону Дворцовой площади. Впереди за громадой Нефтяной биржи показалось здание Великой Мечети.
Только бы не во дворец, – с содроганием подумал Ланир. – Создатель, только бы не во дворец!
О дворце у него остались не самые приятные воспоминания. Пропитанные кровью ковры и то, как он, выронив автомат, пил из фонтана, не обращая внимания на привалившееся к бортику тело гвардейца со снесенной выстрелом в упор половиной черепа. За минуту до этого ему сообщили, что обещанных вертолетов для эвакуации не будет, и пожелали удачи, что звучало тонкой издевкой. Тогда ему удалось вырваться, но добровольно во дворец эмира он бы не вошел никогда.
К его облегчению, автомобиль свернул на стоянку у мечети и нырнул в отверстую пасть гаражных ворот. Загудел подъемник, опуская их глубоко вниз.
– Приехали, Ицхак, – сказал Джалили и выбрался наружу.
Встретивший их темнокожий юноша, внимательно оглядев визитеров, пригласил их следовать за собой и повел по длинному освещенному коридору. В виске у Ланира запульсировало. Вживленный имплантат обнаружил в стенах туннеля массу сканирующих устройств.
Коридор закончился кабиной лифта, снова поднявшего их к поверхности земли. Ланир огляделся – они были в библиотеке. Юноша остался в лифте, но шеф, очевидно бывший здесь не впервые, уверенно пошел вперед между полок, уставленных старинными бумажными книгами. Ланир, исподволь оглядываясь, поспешил за ним. Полки внезапно разошлись, образовав квадратную площадь с фонтаном посередине и прозрачным куполом на потолке. В дальнем ее конце, держа в руках раскрытую книгу, стоял человек в черной накидке. При их появлении он поставил книгу на полку и повернулся к визитерам. Джалили и Ланир, остановившись, почтительно наклонили головы. Перед ними был Имам.
В сложной и запутанной системе власти Уммы Верховный Имам был центральной фигурой. Его нельзя было сравнить с английским королем или императрицей Японии, которые, как известно, царствуют, но не правят. Но его должность не являлась и полноценной заменой отсутствующей в Умме президентской. Формально он был лишь председателем Исламской шуры – высшего религиозного совета государства. Но фактически являлся халифом – повелителем правоверных. И в этом качестве почти единолично определял пути развития страны, имея право отдавать приказы председателю народного меджлиса и премьер-министру, возглавлявшим, соответственно, законодательную и исполнительную ветви власти.