Почему она не хочет посмотреть на меня?
Даже на Андерсона смотрит спокойно. Что вообще редкость, учитывая, что этот научился смотреть на людей как на кусок говна, когда, наверное, ещё не умел ходить.
Когда Джейден дал добро, я уже знал, что после тренировки поговорю с Хантером. Спрошу напрямую — что у него с ней. Потому что сто процентов: между ними пока ничего не было. Они не спят вместе, и они ещё не встречаются. Иначе он не старался бы так лезть из кожи вон, чтобы впечатлить её.
Но мне определённо нравилось, как она держалась рядом с нами. Не хлопала глазами, не растекалась лужицей. И это заводило ещё больше.
Глава 18. Джейкоб
После тренировки, когда мы все направились в раздевалку, Хантер остался с Ники. Я, не торопясь, принял душ и вышел самым последним, а затем ещё минут тридцать стоял возле выхода и ждал Хантера.
Когда он, наконец, вышел, я окликнул его.
— Только не говори, что разлука со мной для тебя сродни пытке, — улыбнулся он, как всегда легко.
Я усмехнулся.
— Почти. Но я хотел поговорить о другом.
Мимика не дрогнула, но я видел, что расслабленность ушла. Он уже знал, о чём речь.
— Ники?
Я кивнул и прямо спросил:
— Что у тебя с ней?
Он, не отводя взгляда, ответил:
— Мне она нравится. Хочу с ней попробовать отношения.
— Такие, как всегда? — уточнил я. Мы оба знали, что у Хантера это обычно заканчивается до того, как начинается.
— Нет, бро, — покачал головой, потом снова посмотрел на меня. — Не так, как обычно. Она мне нравится. И очень.
Я сунул руки в карманы джинсов и посмотрел в сторону. Чёрт. Это уже хреново. Было бы плевать, если бы не одно «но»… Хантер. Я ему, чёрт возьми, должен.
— Я смотрю, тебя она тоже зацепила? — спокойно, но с оттенком в голосе спросил он.
Я не ответил. Просто посмотрел на него.
Он продолжил:
— Сорян, но я её первый заметил, — пожал плечами и натянул улыбку, но я знал, что за ней уже скрывается злость. Мы её проходили, видели. Это уже его попытка сыграть на моих нервах.
— Насколько нравится? — спросил я, даже не скрывая, что продумываю запасной план. Подступиться позже, когда он перегорит.
— О-о, чувак, — он хлопнул меня по плечу, как будто между нами ничего не изменилось, и добавил: — Нравится настолько, как в своё время нравилась Мег.
Блять. Блять. Блять.
Сука. Знал, на что нажимать, и напомнил то, что, как я думал, мы похоронили два с половиной года назад. И я уже считал, что это не стоит между нами.
— Я надеюсь, ты понял, Паркер? Потому что если нет, то я могу сказать это ещё более прямо: она мне нравится настолько, что если ты к ней подступишься, то знай, то, что мы закрыли с тобой два с половиной года назад, снова вырвется наружу. И в этот раз Миллер тебя не отмажет. Можешь попрощаться со своим контрактом и мечтами о большой игре.
Блядский Хантер. Я думал, что за эти годы мы, если не друзья, то, по крайней мере, хорошие приятели. Но сейчас всё снова вернулось туда, откуда мы вылазили с трудом. Его, похоже, эта ситуация не отпустила.
— Поосторожней с угрозами, Уильямс. Андерсона тут нет, чтобы прикрыть тебя.
Ответил я спокойно. Выдохнул. Нужно было взять себя в руки. У Хантера с этим всегда было проще, в отличие от меня. А потом добавил:
— Но я тебя услышал. Ок. Девушка твоя.
— Надеюсь, ты сдержишь слово, — сказал он.
Я кивнул.
— Думаю, разговор можно считать закрытым?
— Абсолютно.
Я встал с кровати и пересел на стул. Постучал пальцами по столу, думая об этом разговоре. И обо всём, что было вначале.
Когда я поступил три года назад в университет, я был, мягко говоря, неуправляемым. И это сказывалось на всём.
Моя мама родила меня тогда, когда они с отцом уже никого не планировали. Оно и понятно — в семье уже было три дочери. Младшей, Мэри, было восемнадцать, а старшей, Одриан, двадцать пять, и она уже сама была мамой на тот момент как четыре года. Поэтому моё появление было… триумфальным.
Отец не мог поверить, что у него наконец-то есть сын. Мама не могла поверить, что её сын будет младше её внука. А сёстры приняли меня скорее не как брата, а как ребёнка. Я купался в безлимитной любви. Подрастал вместе со своими племянниками. До сих пор, когда мы собираемся на семейные праздники, они подкалывают меня и ржут, называя дядей.
Мои родители расписались сразу, как только маме исполнилось восемнадцать. И не теряя момента, как образцовая католическая семья, начали делать детей. Так что появление сестёр было делом времени. Родители мамы, да и она сама, были ярыми католиками. И даже переезд в США — а мама родом из Испании, и они всей семьёй уехали, когда ей было десять, — не поменял их взглядов.