Наступила пауза. Андерсон выдохнул, потом сказал:
— Есть другая причина, по которой ты не хочешь играть в связке с Хантером и Бруклином?
— Нет, — отчеканил Паркер. — Другой причины нет.
— Ладно. Я поговорю с тренером. Но если завтра я увижу, что новенький ловит мяч лучше тебя — мне плевать, что ты бегаешь быстрее всех, Паркер!
Джейкоб хмыкнул:
— Ты сам знаешь, что лучше меня пока никого нет.
Разговор подошёл к концу, и тут у меня запоздала возникла мысль: а в какую сторону они сейчас пойдут?
Если сюда — то всё. Конец. Меня поймают на месте преступления. Ни Андерсон, ни тем более Паркер не станут потом со мной общаться. Хуже того — нас могут вообще выгнать с тренировок.
Сердце застучало в три раза быстрее. Ладони вспотели. Мозг начал судорожно перебирать варианты: куда рвануть, как свалить, не свернув себе шею? Пока я в панике металась глазами в поисках хоть какого-то плана бегства, с правой стороны послышался насмешливый голос:
— Шпионаж? Неужели?
Глава 23. Джейкоб
Я увидел, как глаза Ники расширились от неожиданности. И уже мог представить, как в её хорошенькой голове за секунду прокрутились десятки сценариев: от «притвориться, что просто стояла тут» до «телепортироваться». Эта реакция только подогрела мой интерес. Я заметил её случайно, когда после перепалки с Джейденом уже собирался уходить. И мог бы пройти мимо. Должен был. Но, разумеется, не смог. Хоть и старался последнюю неделю держаться подальше — ради общего спокойствия. Но ни хрена не получалось.
На протяжении этой недели Хантер методично долбил по моим нервам. Он будто делал это специально: вставлял её имя в любой разговор, подкалывал на поле, делал вбросы, как будто случайные. Но я-то понимал, для кого был организован этот спектакль. И я, конечно, врал, когда сказал Джейдену, что дело не в Хантере и не в нашей связке. Если с Бруклином всё стабильно, то Хантер — как жвачка на кроссовке.
С ним становится играть всё сложнее. И если я не хочу, чтобы завтрашняя игра пошла под откос — лучше пока ему держаться подальше. Для меня. Для команды. Эту связку с Хантером надо будет задействовать позже — когда он сам поймёт, что проиграл. Не на поле. А с Ники. Когда примет, что ничего у него с ней не выйдет. И, наконец, отступит и уступит её мне. Желательно — после завтрашнего матча. Потому что с каждым днём держаться от неё на расстоянии становится всё труднее.
Я не помню, чтобы кого-то так сильно хотел. При этом чувствую — я ей не безразличен. Слишком живая реакция. Мои подколки цепляют, вызывают эмоции. А вчера, когда она стояла передо мной, злая, упрямая, сверкая глазами — всё стало ясно. И если быть честным, чем быстрее мы с ней переспим, тем лучше для всех. Потому что напряжение между нами уже не скрыть. Только вот... планы у меня на неё не такие короткие, как, вероятно, у Уильямса.
Она мне интересна. Не только в плане секса, хотя ставлю всё, что у меня есть — с ней это будет фейерверк. Но и вне постели нам будет чем заняться. Она умная, острый ум, не менее острый язык. Мне нравится, как она думает, как отвечает, как огрызается. И я уже решил для себя: Ники Алексеева — это будущая моя девушка.
А Хантер... я всё больше убеждаюсь, что он строит из этих отношений то, чего на самом деле нет. Они с ней не спали — это факт. Если бы переспали, он не был бы таким активным. У него бы уже была эта самодовольная ухмылка — как у кота, сожравшего канарейку. А сейчас он просто бесится, потому что чувствует, что проигрывает. То же самое касается и его чувств к ней. И не потому, что Ники не может не понравиться Хантеру, — в это я поверю, — но почему-то в последнее время мне всё больше кажется, что Хантер специально «играет» в эти отношения, потому что увидел и заметил, как интересна она мне.
Да, у них было два свидания, и в оба вечера я был на грани. Ещё чуть-чуть — и показал бы иначе, чья она на самом деле. Но я пообещал. И дал время. Только вот терпение — не моя сильная сторона.
— Ты вообще в курсе, что в этом штате есть статья за то, что вторгаешься в личную жизнь? — спросил я с нарочитой серьёзностью, при этом не отрываясь от её лица. Наблюдал, сканировал. Уже выучил её наполовину, как грёбаный курс литературы наизусть.
Вот и сейчас она потянется к уху. Оно у неё почти полностью в серёжках. И в моменты, когда нервничает, она всегда перебирает их пальцами.
Медленно, как в замедленной съёмке, её рука потянулась к уху. Я не сдержал улыбку. Открытая книга и при этом, чёрт подери, энциклопедия в десяти томах.
Она перехватила мой взгляд, нахмурилась, не понимая, чему я улыбаюсь, убрала руку от уха и спокойно ответила: