Когда такси подъехало к общежитию, на экране телефона всплыло новое сообщение — от Хантера. Он спрашивал, где я. Я открыла это сообщение, но ничего не ответила. Мне не хотелось. Не было ни желания, ни моральных сил. Я злилась. Злилась на него и отчётливо чувствовала, что именно из-за него всё пошло под откос.
А потом я открыла переписку с Зои. Её статус "была онлайн три часа назад" больно резанул взгляд. Именно тогда, когда она должна была появиться на вечеринке, и мне стало ещё хуже. Поднимаясь по лестнице в нашу комнату, я пыталась как-то объяснить себе, как Зои — та самая, которая не раз с пренебрежением отзывалась о парнях из футбольной команды — неожиданно так легко вписалась в тусовку. А затем, судя по словам Лилиан, уехала с Джейкобом.
Я зашла в комнату и со всей силы бросила косуху на пол. Она упала с глухим шлёпком, а я осталась стоять посреди комнаты, не в силах двигаться. Ощущение предательства навалилось на меня с головой. Хотя, если быть объективной, никто ничего мне не обещал, но это не отменяло чувства, будто мне в спину ударили сразу трое — Хантер, Зои и, чёрт побери, Джейкоб.
Я поклялась, что не буду плакать, пока не разберусь во всей этой дурацкой ситуации, но слёзы всё равно появились — непрошеные, раздражающие и тяжёлые. Я вытерла их с силой, будто хотела стереть вместе с ними и всё это состояние.
— Алексеевы не сдаются, — пробормотала я вслух, повторяя дедушкину фразу как мантру, и эта фраза чуть-чуть вернула меня к реальности.
Я глубоко вдохнула, потом выдохнула и направилась к месту, где лежала на полу моя самая любимая вещь из всего гардероба. Одежда точно не виновата в том, что Джейкоб Паркер оказался тем, кем оказался. Медленно я стала переодеваться и аккуратно сложила свои вещи в шкаф.
Дойти до душа оказалось ещё тем квестом. Я чувствовала себя опустошённой и не могла смотреть на своё отражение в зеркале, эти яркие оранжевые тени теперь казались глупыми и неуместными. Мне стало стыдно, потому что я так искренне, почти наивно спешила навстречу к человеку, который, как оказалось, без колебаний вышвырнул меня с поля.
Смывая макияж, я уже знала одно — завтра я обязательно подойду к Джейкобу и поговорю с ним. Мне всё равно, хочет он этого или нет. Мне плевать, что его хрупкая душа не выдерживает моего присутствия и он попросил Андерсона исключить меня с тренировок. Я наберусь храбрости, подойду и спрошу у него напрямую, что всё это значит. И, самое главное, я спрошу, было ли хоть что-то настоящим. Или эта игра, в которую мы якобы оба ввязались, была лишь в моей голове.
Я посмотрела на своё уже умытое отражение, кивнула, как будто я заключила негласный договор, и пошла к кровати.
Но уснуть так и не смогла. Переворачивалась с боку на бок, прокручивая в голове одно и то же — события вечера, разговоры, взгляды, фразы. И каждое воспоминание заново впивалось в кожу. Я свернулась калачиком, отвернувшись лицом к стене, и закрыла глаза. Мне было больно. Чертовски больно.
Прошло, наверное, пару часов. Я не засекала время, но когда услышала, как поворачивается ключ в замке и раздаётся тихий скрип двери, я поняла, что вернулась Дженна. Её шаги были осторожными, будто она старалась не шуметь, чтобы не разбудить меня.
Я замерла, продолжая лежать неподвижно, делая вид, что сплю. В этот момент мне не хотелось разговаривать. Я не могла признаться Дженне, что, скорее всего, я дура. И не могла признаться, что, возможно, во всей этой истории я просто ошиблась. Да и вообще, у меня не было ни сил, ни желания рассказывать всё, что произошло за последние несколько часов.
— Ники... — прошептала Дженна, остановившись у кровати. — Ники, ты спишь?
Я не ответила.
Я знала, что завтра вопросы всё равно прозвучат, но сейчас, когда в комнате царила темнота, именно она лучше всего скрывала мои почти заплаканные глаза.
Я слышала, как Дженна готовилась ко сну. Хотя лежала к ней спиной и не видела выражения её лица, я почти чувствовала, как она сверлит взглядом мою спину, молча ожидая, что я хоть что-то скажу. Но я смогла перевернуться на другой бок только спустя какое-то время — только тогда, когда услышала её спокойное дыхание и поняла, что она уснула.
Не помню точно, в какой момент сама провалилась в сон, и сном это было сложно назвать. Скорее, какое-то беспокойное полубессознательное состояние, в котором ты вроде как и не спишь, но всё равно не можешь встать.
Проснулась я от того, что кто-то резко оказался рядом.
— Просыпайся, Ники. Уже двенадцать дня, и, честное слово, я больше не могу терпеть. Что, чёрт возьми, вчера случилось? — услышала я над собой голос Дженны, в котором явно звучало недовольство.