Веселые ребята, идеалисты, что понимающих врагов способно повергнуть в ужас. С фанатиками справляться гораздо проще. Фанатизм, как давно известно, тверд, но хрупок. Если сильно согнуть, то он ломается. Идеалиста сломать гораздо труднее. А хорошо подготовленный идеалист сам кого угодно об колено сломает и скажет, что так и было.
Так что до серьезных политических катаклизмов дело еще не дошло, хотя отдельные разрозненные попытки спровоцировать на местах "народные волнения" уже имелись, в основном в южных республиках. С точки зрения Николая Ивановича, эти поползновения пока особой опасности не представляли. Большую опасность, как ему представлялось, несли возникшие в процессе объявленной внутрипартийной дискуссии идеи перехода на двухпартийную систему. В смысле, разделения партии на две: коммунистическую и социалистическую. Мол, раз уж заявлено, что коммунизм и социализм будут одновременно сосуществовать в одной стране, то социалистическая партия, выражающая интересы тех, кто к коммунизму пока морально не готов, будет очень к месту. Мол, в этом случае не придется обижать заслуженных людей, заставляя их выкладывать партбилеты на стол, если они в коммуны не хотят. Неизвестно еще во что эти обиды выльются. А так прямо на съезде произойдет мирное разделение на две братские партии, немного по-разному строящие все тот же коммунизм. И волки будут сыты и овцы целы. А народ, мол, будет выбирать, какой путь к коммунизму ему больше по вкусу.
Николаю Ивановичу данная идея совершенно не нравилась. Было ясно, к чему это приведет. Коммунисты будут вкалывать, создавать ракетно-ядерный щит, развивать промышленность и науку, рваться в космос. Призывать народ к ограничению потребления и тяжелой работе над собой. А социалисты в это самое время будут обещать народу золотые горы, максимальное количество сортов колбасы в магазинах, легкую красивую жизнь, трехчасовой рабочий день и жирную пенсию в сорок лет. А народ, значит, будет выбирать… Ага…
Николай Иванович задернул шторку и снова прилег. Надо было набраться сил перед серьезной работой в рабочей группе по подготовке к съезду. Там он видимо и узнает, как Векшин собирается выкручиваться из этого дерьма.
Глава 15
Сергей успел прочитать сыну уже третью сказку, а тот все не засыпал и не засыпал.
– Пап, в этом году я пойду в школу? – сонным голосом спросил Олег.
– Да, сынок, пойдешь, первого сентября.
– А в какую? У нас тут школы нет.
– В Столице есть хорошая школа-интернат. Неделю будешь там учиться, а на выходные приезжать к нам с мамой на побывку. И мы тебя будем очень ждать.
– А когда я в коммунары вступить смогу?
– Это еще не очень скоро, – усмехнулся Сергей, – сначала станешь октябренком, потом пионером, потом вступишь в комсомол. А в коммунары будут принимать только совершеннолетних, то есть после достижения двадцати одного года. Если сочтут достойным, разумеется. То есть это не так просто, надо еще очень постараться.
– Я постараюсь, правда, правда.
– Конечно, сынок, я тебе верю.
Дождавшись, когда ребенок уснет, Сергей бросил взгляд на кроватку с уже давно спящей дочерью и вышел из детской.
Наташа сидела за рабочим столом с какими-то бумагами и книгами, горела настольная лампа.
– Угомонились? – поинтересовалась она. – Что-то ты долго сегодня.
– Да вот, – поделился Сергей, – старший интересовался, когда его в коммунары примут.
– Понятно, – улыбнулась жена. – Кстати, а как нам самим с этим быть? Мы с тобой оба члены партии. Нам тоже придется в коммуну в общежитие перебираться? Жалко, я уже привыкла к собственному дому. Тут уютно и детям просторно.
Сергей нахмурился, семьям работников ОИБ действительно построили неплохие дома. Прямо на территории части, хотя в некоторые ее зоны членам семей хода не было.
– Посмотрим, если потребуется, то и в общежитие переберемся. Но не факт что придется, механика этого дела пока не обнародована. И будет какой-то переходный период. Общежития – это, наверное, больше для молодежи. И ведь не все же коммунисты будут обязательно в коммунах жить. Это технически невозможно организовать. В городах понятно можно, хоть и трудно, время потребуется, чтобы все утряслось. Но в небольших поселениях, малых гарнизонах и так далее, где единицы членов партии…
Кроме того, я военнослужащий. Непонятно как в армии с коммунами будет. В общем, посмотрим. После съезда ситуация прояснится.
– Ясно, – хмыкнула Наташа, – что ничего не ясно. Кстати, мы тут и так фактически коммуной живем. Может лучше свою организовать?
– Возможно и организуем, когда прояснится ситуация с минимальным количеством коммунаров в одной коммуне.
– Если окажется что нас слишком мало для создания собственной, то можно еще присоединиться к какой-то коммуне побольше. Будет что-то вроде ее филиала, – продолжила предлагать варианты супруга.
Сергей усмехнулся. Было очевидно, что съезжать из обжитого дома жене очень не хочется.
– Хитрюга! – он наклонился и поцеловал Наташу в шею. – Не волнуйся, все утрясется. На улице не останемся. Давай лучше подумаем, куда в этом году в отпуск поедем. Идеи есть?
Прошлым летом Сергей с семьей ездил на отдых в Крым. Там в районе Феодосии располагалась турбаза наркомата. Турбаза была рассчитана на людей, как сейчас было принято говорить, активного возраста. Поэтому удобства проживания там имелись предельно скромные, можно даже сказать спартанские. Зато опытные инструкторы обучали всех желающих премудростям подводного плавания. Сначала с масками и трубками, а потом, кто в этом деле продвинулся, еще и с аквалангами. Все необходимое для этого оборудование на базе имелось. Сергей с женой оказались хорошими учениками, поэтому с аквалангами наплавались от души. Было очень интересно – открылся целый новый мир с яркими красками. Старожилы, правда, утверждали, что на Крите нырять с аквалангами гораздо интереснее. Но туда Сергею ездить не рекомендовалось, по понятным причинам. Впрочем, ни его, ни Наташу это особо не расстроило. Дети тоже остались довольны, хотя им поплавать с аквалангами и не довелось. Зато вдоволь накупались в море, загорели до черноты, несмотря на крупный ракушечник вместо нормального песка, и все живописные окрестности облазили.
Утром в ОИБ состоялось плановое ежеквартальное совещание по международной обстановке.
В первую очередь обсудили ситуацию в САСШ, где обозначилась очередная внутриэлитная драчка. Тамошним заправилам стало ясно, что жесткая полуфашистская диктатура, введенная в свое время "во имя спасения нации", в настоящее время себя изжила, и начала мешать интересам этих самих заправил. Они привыкли реально править из тени, используя для этого публичных марионеток. А уверенно контролировать диктатора с огромными полномочиями длительное время весьма непросто, мало ли что он может выкинуть, если втемяшится в голову. Достаточно вспомнить того же Гитлера, например. Прогрессивное налогообложение и показной элитный аскетизм тоже успели изрядно утомить хозяев жизни. В среде рядовых американцев опять же шло брожение, диктатура их раздражала. Даже появились подпольные организации фундаменталистов, развернувшие борьбу за восстановления действия конституции САСШ, причем в первозданном виде, без поправок последней сотни лет. Поэтому у реальных властителей Америки, раз уж обстановка относительно ранее имевшейся несколько разрядилась, возникло желание провести реформу политической системы.
По-хорошему следовало просто возобновить, пусть и с серьезными купюрами, действие приостановленной еще в войну конституции САСШ. Но набравшие за последние годы существенный вес в американском истеблишменте английские "варяги" выкатили альтернативный проект, предусматривающий переход к конституционной монархии. То есть собирались провернуть то, что не удалось в 1787 году сделать на конституционном конвенте в Филадельфии Александру Гамильтону, делегату от Нью-Йорка, стороннику британского варианта парламентаризма и монархической формы правления.
Шансы на победу у роялистов имелись неплохие. В условиях диктатуры, когда стоял вопрос о выживании САСШ вообще, и хорошо подготовленные кадры были в дефиците, англичане сумели пролезть на многие важные посты. Твердо держать руль в ситуации политического шторма и упорно работать бритты умели всегда, а приспособиться к изменившимся условиям им удалось лучше. В отличие от местных политиканов, привыкших к несколько иным правилам. Имеющийся у местных деятелей опыт демократических выборных игрищ, адвокатских фокусов и лоббистских интриг в новых условиях в значительной степени обесценился, что не могло не сказаться на результатах.