Редкие желтоватые волосы, прямой нос, бесцветные глаза. На тонкой, почти прозрачной коже — россыпь прыщей и пятен. Колючая щетина выбрита кусками.
Невообразимое лицо.
Лицо сорокалетнего — или даже старше — мужчины.
Лицо Старика.
Донна ахает. Я сжимаю ей руку. Питер бормочет что-то сквозь зубы и крестится.
Старик улыбается. Перекошенная гримаса, тонкие пятнистые губы, желтые зубы.
— Приветствую, — говорит он. — Вы как раз вовремя.
Голос странный, чересчур высокий.
У меня язык отнялся. Пока все молчат, Старик жадно пьет воду из большой пластиковой бутылки.
— Для чего вовремя? — наконец отмираю я.
— Мы кого-нибудь потеряли? — спрашивает он у парня, который бил меня по лицу.
— Да. Кевина, — бесстрастно отвечает тот.
Старик выглядит потрясенным. В замешательстве качает головой. Руки у него дрожат.
— Они на нас напали, — вклиниваюсь я. — Захватили судно. Убили нашего друга.
— Ничего, — говорит Старик. — Ничего. Он погиб не напрасно.
— Кто вы?! — восклицает Донна. — Как выжили?
— Спасибо химии. Но я, увы, не исцелился. Всего лишь получил отсрочку. — Он делает еще один большой глоток воды.
— Так это вы? В городе?
— Время от времени я вынужден туда выбираться. Нужны запасы, техника. Но… Давайте-ка сначала вас устроим. — Старик улыбается. — Всему свое время.
И нас ведут назад, мимо зараженного трупа в коридоре.
Заходим в большое помещение, разделенное на стойла при помощи металлических решеток высотой до пояса. Здесь, наверное, когда-то держали овец или свиней. Нас приковывают к прутьям толстыми цепями. Голые облупленные стены шелушатся. В воздухе застарелый запах экскрементов. Бесчисленные навозные пятна въелись в землю, изгадили все кругом. На стенах корявыми буквами нацарапано множество имен — разными руками. Везде, куда может дотянуться человек, — немые письменные свидетельства. Единственное, что осталось от пленников, сидевших здесь до нас.
Мне становится страшно. Стараюсь этого не показывать, но Донна озвучивает мои мысли.
— Нас убьют.
— Не убьют, — возражаю я.
— По-моему, этого и следовало ожидать, — сообщает Умник.
Тишина. Перевариваем.
— То есть? — не выдерживает Донна.
— Похоже на действующую лабораторию, — пожимает плечами Ум.
— Ага, действующая лаборатория, где проводят эксперименты на людях! — возмущается Питер.
Умник вновь пожимает плечами. Делать это неудобно — одна его рука прикована наручниками на уровне головы.
— Испытания на людях — завершающая стадия исследований, — объявляет он. — Это хорошо.
— Чувак, ты совсем того, — говорит Кэт.
— Мотать отсюда надо, мать вашу, — ругается Капитан. — Тео, ты живой?
— Что со мной сделается. — Лицо Тео заплыло, губы окровавлены.
— Умотаешь тут, как же, — усмехается Кэт. — Ребятки вооружены до зубов. И вообще, они чокнутые. Вы глаза их видели?
— Зрачки расширены, — кивает Умник. — Старик держит их на наркотиках.
В замке поворачивается ключ, входит голубоглазый парень с бусинами в волосах. Вместе с ним другие островитяне. У них наши вещи. Футболки, оружие, медвежонок, которого Донна стащила из библиотеки. У одного в руках «айфон» — тоже, наверное, Донны. Камера включена.
— Я снимаю шоу, — заявляет Голубоглазый. — «Лабораторные крысы» называется.
Когда до островитян доходит, они прыскают.
— Кто хочет стать первым участником?
Мы молчим.
— Да ладно вам. Мне что, самому выбрать? — Он так и светится от счастья.
— Я. Я пойду, — ни с того ни с сего брякаю я.
Донна дергается в мою сторону, я опускаю глаза.
— Не надо, — просит она. — Не надо!
Несмотря на ужас, выдавливаю улыбку.
— Я не пропаду.
— Нет! Не ходи!
Беру ее за руку.
— До скорого.
В глубине души теплится надежда: меня отведут к Старику, и я с ним поговорю. Вдруг удастся объяснить? Может, склоню его на нашу сторону.
Ну а кому еще идти-то? Кто заварил кашу?
Старик ждет меня в помещении, где я еще не был. Здесь пахнет по-другому — человеком, а не загоном для скота.
По всей комнате равномерно расставлены металлические столы, к ним привинчены цепи. У стен — низенькие холодильные камеры. Ряды грязных клеток, стоящих одна на другой.
Предводитель Островитян сменил защитный костюм на штаны цвета хаки, рубашку и потрепанный твидовый пиджак. Вокруг шеи намотан шарф. Старика знобит, хотя в помещении тепло и влажно. Рядом с его стулом на столе — большая бутылка воды без этикетки.