Мысленно всячески сопротивляюсь, но в реальности делаю, как велено, и грустно прикрываю глаза. Все, что со мной происходит в последний час напоминает какой-то жуткий сюр. И я не знаю, сколько еще продержусь, чтобы не завыть белугой.
Боже, когда я узнала новость, что мой муж попал в аварию и погиб, я напилась. Открыла его бар, к которому мне запрещалось ранее прикасаться, достала бутылку какой-то коллекционной дряни и напилась. Вусмерть.
С радости. Я отмечала свою свободу. Свободу от монстра, свободу от клетки, свободу от побоев и тотального всевластия Власова. И неважно, что потом мой дикий смех перерос в жуткий вой. Это выходил весь стресс, весь негатив и весь ужас, который копился все годы нашей совместной жизни.
Именно тогда, двадцать седьмого сентября, я отмечала свой новый день рождения, в который поклялась себе больше никогда не выходить замуж и не позволять ни одному человеку мной командовать и меня унижать.
И вот еще год не прошел, а я… я уже нарушила свою клятву.
Руки дают слабину и подгибаются, я упираюсь лбом в стеклянную перегородку и жмурю глаза до боли. Хочется быть сильной, но у меня опять ничего не выходит.
Я сдаюсь. И одновременно со всхлипом, который идет из самого нутра, на меня обрушивается тропический ливень. Упругие теплые струи заставляют сначала вздрогнуть, но постепенно расслабляют, согревая замерзшее изнутри и снаружи тело. А потом спины касается что-то мягкое и начинает плавно двигаться вдоль позвоночника, по плечам и предплечьям, по шее и груди, попе и бедрам.
Пенные потоки скользят по телу, а носа касается яркий цитрусово-ментоловый запах. Он кружит голову и почему-то успокаивает. Так пахнет Олег. Я помню.
Сомов аккуратно водит мыльной губкой по телу, уделяя внимание каждому участку. И теперь в его действиях я не чувствую жадных касаний, скорее расслабляющие, а потому дезориентирующие.
– Перестань зажиматься, я все равно тебя вымою, везде, – сквозь шум воды раздается его будоражащий голос, и губка скользит уже по внутренней стороне бедра.
Стараюсь не реагировать, но это почти невозможно. Не убитая до конца моим покойным мужем природная скромность требует сдвинуть ноги, чтобы запретить такие фривольные прикосновения чужих рук. Но я заставляю себя стоять смирно и не шевелиться. Угроза о продолжении еще свежа в памяти.
– Поворачивайся, – хриплый баритон бьет током по оголенным нервам.
Секунду медлю, а потом делаю, что велят, и моментально проваливаюсь в темно-синий пронизывающий взгляд. Он давит, сканирует, считывает все до одной эмоции, пусть я и стараюсь мысленно закрыться. Но, кажется, этому мужчине подвластно все. Он будто видит меня насквозь, сам же так и остается по большей части загадкой.
Кроме его отменной физической формы, финансового достатка, судя по машине и вещам, а также любвеобильности, если вспомнить сменяющих друг друга красоток, что регулярно покидают ночами его квартиру, я знаю о нем очень и очень мало. По сути только имя, которым он представился в день нашего оригинального знакомства в подъезде, когда мне пришлось его чинить. А еще, что на его левом боку есть пулевое ранение, полученное, судя по шраму, лет пять-семь назад.
Даже фамилию я выяснила случайно. Почтальонша перепутала почтовые ящики и сунула письмо, предназначенное ему, ко мне. На этом – всё. Ни кем работает, ни где служит, чем живет и дышит – ничего не знаю.
Мы всего лишь соседи, которые почти год продолжаем здороваться и по неясной причине обмениваемся непонятными долгими взглядами. До сегодняшнего дня мне казалось, что он слишком ко мне внимателен, даже чересчур, поэтому сама реагировала, хоть и бранила себя за лишнюю мнительность и глупость.
Но после сегодняшнего его поступка…
– Спать пойдешь или поможешь мне помыться? – ухмыляется Олег, беря в капкан крепких рук, которые ставит на уровне плеч с двух сторон.
Моментально прихожу в себя и краснею, потому что успеваю отметить его полную боевую готовность. Вот же сексуально озабоченный…
– Я… – заикаюсь на первом же слове и замолкаю.
Он предлагает выбор, но оба пункта одинаково мне не нравятся, и я мечтаю о третьем: убраться отсюда подальше. Уверена, даже если соглашусь идти спать, а сама рвану к входной двери, чтобы бежать к себе домой, у меня ничего не выйдет. Он среагирует быстрее, да и не факт, что дверь окажется открыта. Скорее всего она давно и надежно заперта на личину, а ключи где-то спрятаны.