Ничего определенного о делах третьего механика не говорили, но он пользовался дурной славой среди моряков. За его честное слово никто не дал бы пятака, и уже несколько лет никто из команды не ходил в компании с ним в кабак. А все потому, что после такого небольшого загула у кого-то, бывало, часы исчезнут, у кого-то пропадет кошелек с жалованьем за несколько месяцев, которое не пропить за один вечер в дешевом припортовом шинке. Но самые темные слухи ходили вокруг Субриса в связи со смертью кочегара донки[2] Майзитиса в кардиффском доке. Майзитис сошел на берег за покупками и попутно завернул в таверну, где задержался немного дольше, чем положено кочегару донки (на его обязанности лежало поддерживать пар в котлах в ночное время). Возвращаясь на судно, он свалился в док и утонул. На другое утро под трапом в воде была замечена фуражка Майзитиса. Стали искать и вскоре выловили труп кочегара. На темени у него зияла глубокая дыра, а на палубе исчез со своего места железный клин от люка бункера, дверь же каюты кочегара была раскрыта и пропали все сбережения прижимистого моряка. Как это произошло, никто никогда не узнал, но у Субриса в доме сразу же появилась новая мебель, а сам он обзавелся великолепным офицерским мундиром. Отправляясь на вахту, штурманы и механики «Ладоги» всегда запирали на ключ свои каюты, а в день получки все держались подальше от Субриса.
И вот этот человек сейчас был единственным, кто мог выручить Илмара. Они встретились на палубе. Кто-то из кочегаров вызвал Субриса из машинного отделения, где он ремонтировал динамо-машину. Маленький, худой, какой-то усохший, с лицом по-детски узким и перепачканными в масле руками, этот пожилой человек смахивал на подростка.
Пыль машинного и копоть кочегарки сделали его смуглое лицо еще темнее, и наиболее приметной деталью на нем были толстые чувственные губы, выделявшиеся своей плотской краснотой. Голос Субриса звучал мягко, даже лирично, улыбка у него была столь же детской, сколь и телосложение, мелкие проворные движения отличались юношеской ловкостью.
— Привет, инженер! — поздоровался Илмар и подал Субрису руку.
Тот свою сперва вытер белыми обтирочными конца-ми затем опасливо вложил в Илмарову ладонь. Рукопожатие Субриса было почти неощутимым.
— Это хорошо, что приходишь навестить старых друзей, — сказал он и меленько похихикал, показав при этом целый ряд коричневых, обкрошенных зубов. — Пошли ко мне, потравим.
Они вошли в каюту Субриса, тесным коридорчиком соединенную с машинным отделением. Этот неказистый человечек первым делом задернул шторку на иллюминаторе, после чего предложил гостю присесть и сам сел на краешек койки.
— Давно уже без дела? — поинтересовался Субрис.
— Первый месяц.
— Небось надоело ветер ловить и теперь ищешь шанс устроиться чифом на пароход?
— Так-то оно так, да в Риге с джобом худовато. Надо подаваться к янки.
— Там у них тоже ничего завидного. Тогда уж надо жарить прямо в Китай. Ты про Трейманиса что-нибудь слыхал?
— А что?
— Он в прошлом году кончил мореходное и под шумок подался в Ливерпуль. И ты подумай, — малый с капитанским дипломом в кармане нанимается простым матросом на английский барк, идет на нем до Китая, а там удирает на берег. Через неделю он уже был капитаном на китайском пароходе! Я письмо получил. Зовет, обещает устроить меня первым мастером.
— Чего же не едешь?
— Куда мне, я человек семейный. Надо топтаться тут, поближе к дому. Ты холостяк, молод, у тебя другое дело. Честно говоря, я просто удивляюсь, какого черта молодые ребята тут дохнут от скуки, здесь же никаких шансов.
— Вы когда выходите в море?
— Завтра вечером, около полуночи.
— Куда?
— В Ливерпуль и Манчестер.
— Хм, это то, что мне надо.
Субрис уселся на койку и стал болтать ногами.
— Я на берегу попал в небольшую историю и было бы неплохо отсюда убраться, — продолжал Илмар.
— С полицией?
— Да нет, с женщинами.
— Ах, паршивец, деньги платить не хочешь, все экономишь.
Илмар не торопился разубеждать его в том, что и денежный вопрос имеет отношение к его отъезду.
— Как ты считаешь, на «Ладоге» можно найти уголок потемнее? — продолжал он, понизив голос.
— Почему нет. В бункерах места достаточно.
— Много ли угля в бункерах?
— Бортовые полные и сто пятьдесят тонн в межпалубном. Вчера велел весь уголь стриммеровать в один конец, потому что в поперечный бункер пойдет штучный груз.