Помощи ждать неоткуда. Она — не та, ради которой в небо взмоют призрачные истребители...
Боясь потерять кончик сумасшедшей нити, беглянка заговорила быстро-быстро. Она ни разу не запнулась, словно сдавала этим людям экзамен по испанскому языку.
— У дона Эспарзы находится дочь российского министра. Он не знает об этом. Она тоже не говорит о высоком положении своей матери. Она боится, что сеньор Рафаэль расправится с ней, едва узнает, кто она на самом деле. Сообщите об этом в российское посольство, вам заплатят большие деньги. Ее зовут Марина Левыкина. Ей семнадцать. Она вела шоу на российском телеканале. Пожалуйста!
Она говорила так быстро, словно уже в этот миг к дому Сальмы Аланиз подходила группа вооруженных людей, словно услышала злобный визг свиней и озлобленный людской возглас, сопровождаемый пинками в дверь: «Abre la puerta!»
Она не знала, не могла знать, что ей принесет ложь, — может, вообще ничего, но пытаться подать весточку о пленных русских девочках стоило. И то был единственный шанс. Никто не пошевелится ради безымянной проститутки, залетевшей поначалу на испанские берега на иллюзорных крыльях модельной звезды. Главное, в России узнают об этом.
Наташа придумала множество деталей, описывая не саму Марину, но ее мать. Какое высокое положение она занимает, какой у нее богатый дом. Что она попутно занимается большим бизнесом. И конечно, ради дочери, пропавшей четыре месяца назад, сделает все возможное и невозможное, заплатит любые деньги даже за самую крохотную информацию о ней.
— Пожалуйста!..
— Не слушай ее! Зачем нам это?! Сальма, я тебе говорю!
Девушка видела, как ее стрелы, смазанные корыстным ядом, доходят до цели. Сальма покусывала губы, слушая беглянку. Ее непорочный образ испарился, она впитывала в себя замаячившие над золотистой горой блага цивилизации.
— Надо выгнать ее!
— Нет, пожалуйста! Марина была одета в коричневые туфли, костюм от Анны Малинари. В такой одежде ее привезли на гасиенду.
— Запрем ее в клетке с курами и сдадим дону Эспарзе. Пусть он заплатит меньше, чем какой-то министр, зато спать будем крепко. — Во рту мужчины бился не горячий язык, а острое, змеиное жало.
Девушка отдала последние силы. Она опустила голову на руки, и ее глаза закрылись. Она была отравлена лошадиной дозой кокаина и не могла справиться с ядом, окрасившим ее вены в болотный цвет. Она умерла спустя двадцать минут. Над ней недоброй молитвой, больше походившей на проклятие, прозвучал голос чернокожего хозяина:
— Так даже лучше...
2
Утро. В поселке первыми всполошились петухи. Им вторили собаки, коровы. Сальма стояла второй в очереди к бело-красному автобусу «Микро». Минута, и синие сиденья бусета были заняты, узкие проходы и широкие багажные полки забиты корзинами и сумками. Потолок, лишившийся обивки, уже начали согревать первые солнечные лучи. Салон пропитался запахом потных тел, духота становилась невыносимой. Пассажиры, едущие в город, обмахивались кто чем мог. Только один человек сидел неподвижно и не обращал внимания на спертый воздух.
Сальма металась в мыслях от прошлого к настоящему, от Энрике Суареса, перешагнувшего порог ее дома ровно в полночь...
Она не посмела тронуть тело девушки. Люди Рафаэля Эспарзы нашли ее в том положении, в каком она отдала богу душу. Энрике словно измерил расстояние от двери до мертвого тела и, видимо, нашел его не таким большим. Беглянка скончалась буквально на пороге.
— Мы дали ей только воды, сеньор, — извинялся хозяин. — Больше ничего. Мы ее даже не слушали. Да она и не говорила вовсе! Хрипела, нажралась коки. Как шахтер! Из нее так и перла пена!
— Закопайте ее где-нибудь, — распорядился Энрике, несильно пнув мертвую девушку.
Сальма ехала в город к старшей сестре. Совет она могла получить только у нее. Кроме нее, никто не сможет ссудить ей деньги на поездку... Да, вначале в Санта-Фе-де-Боготу, а потом...
Сальма боязливо перекрестилась. Ее визит в российское посольство станет известен Эспарзе, который вкладывал деньги в туристический бизнес, уже на следующий день. И тогда снова жди в гости правую руку Рафаэля. Энрике живьем закопает предателей.
Ее мать занимается большим бизнесом. Она заплатит любые деньги даже за самую крохотную информацию о своей дочери.
Сальма и сама готова была скончаться от непомерной дозы этого яда. Теперь она поняла, что такое шанс, который выпадает на твою долю лишь раз в жизни.
Она взяла с собой паспорт и большую сумму, накопленную за полтора года: восемьдесят тысяч песо. Из Хонды до Боготы Сальма добралась на рейсовом автобусе; он вез Сальму в самый центр Северных Анд, окутанных облаками; сто километров пути пролетели незаметно.
Архитектурная планировка столицы напоминала искривившуюся под огнем решетку. Бесчисленные кальес проходили с востока на запад, каррерас тянулись с севера на юг.
Не заезжая к сестре, проживающей в районе Ла-Канделариа, Сальма наведалась в туристическое бюро «Тьерра Map Айре» и узнала, что два раза в неделю из Боготы в Москву летают — через Майами — самолеты «Аэрофлота» (язык сломаешь!).
Российского посольства Сальма боялась как черта. Она спросила у служащей агентства, представляющего компанию American Express:
— Если я захочу купить путевку, мне придется идти в российское посольство?
— Нет, всю работу мы берем на себя.
— Сколько это будет стоить?
— Полный пакет услуг при полном пансионе, включая консульский сбор, — одна тысяча сто долларов.
Сальма вышла из турагентства на ватных ногах. Чтобы полнее ощутить, сколько ей нужно денег, она завернула в касас де камбио и обменяла груду песо всего на одну зеленоватую бумажку достоинством сто долларов. Не хватало ровно десяти штук. Если умножить десять на полтора... то придется копить пятнадцать лет.
Старшая сестра Сальмы Агата удачно вышла замуж за предпринимателя из Хонды, где она работала горничной в гостинице, и стала Агатой Луцеро. Позже она с мужем перебралась в столицу. Может быть, зря. Поскольку Луцеро потерял бизнес. Все же ему вскоре улыбнулось счастье — он устроился на работу в компанию «Авианка».
Самого Луцеро дома не было, нечастую гостью принимала Агата. Они были похожи. Правда, старшая сестра была ухожена, сильно располнела за те восемь месяцев, что они не виделись. Неожиданно Агата сразу встала на сторону младшей сестры.
— Ты все правильно распланировала, ты молодец, Сали. Мой муж убьет меня, если недосчитается денег в заначке.
— Но у тебя есть деньги?
— Да, три тысячи долларов. Я подрабатывала в «Ла Фонде». Муж, едва узнав, что я работаю в ресторане на кухне, закатил сцену. Гордый. Из этих трех тысяч третья часть моя. А, была не была! Пойдем, я провожу тебя в «Map Айре».
— Ты мне не доверяешь?
— Не хочу, чтобы тебя облапошили. Полный пансион — зачем тебе трехразовое питание? Хватит двух. Или вообще одного.
— А если у меня ничего не получится?
— Получится. — И Агата Луцеро сказала то, о чем не переставала думать Сальма: — Такой шанс выпадает раз в жизни. Запроси с российского министра... — она пошевелила полными накрашенными губами... — сто тысяч долларов. Я помогу тебе, а ты отдашь мне третью часть этих денег. Не обиделась?
— Я бы сама предложила. Только... мне кажется, сто тысяч многовато.
— Шестьдесят — на меньшую сумму не соглашайся.
Сальма покачала головой и зябко поежилась:
— Я боюсь Рафаэля...
— А я — нет, — смело ответила Агата.
— Потому что ты далеко от него.
— Может быть, и так, — она пожала дородными плечами. — Скоро и ты, моя дорогая, будешь на таком же, как я, безопасном расстоянии.