Филета ждать, пока в его голове родится дельная мысль, не стала и немного помогла.
- Зови начальника. А еще лучше Тайруса, уж этот прохвост точно знает, что делать, и как будет быстрее.
Когда испуганный страж дворцовых ворот исчез, оставив напарника, превратившегося в статую, Эмми осмелилась тихо спросить.
- А не слишком ли резко вы с ним?
- Девочка моя, - сказала Филета без улыбки. - Какая ты еще юная. Мы могли бы распинаться тут час, день или год, искать мажордома и прочих, которые заведуют тут аудиенциями короля, и все равно не смогли бы попасть во дворец. Это раньше меня бы без промедления пустили, еще и ковер бы расстелили, чтоб идти мягко было. Вот только потеряла я все эти права, когда с королем спорить стала, да советы не те давать. А это самый действенный метод. Можно было бы через сад и дверцу для кухарей, но не люблю я этих пряток, понимаешь? Мы ж не преступники, у нас вести, что поважнее иных будут. Хотя можно к королю и соваться, главное Тайрусу передать, ну и с тобой, что делать, придумать.
Эмми кивнула, решив про себя, что ее спутница лучше знает, как и что им тут делать.
Действительно, не прошло и пяти минут, как из дверей вылетел неопределенного возраста мужчина, невысокий, с залысиной на русой голове, в явно военной форме и ни слова не говоря, потащи их внутрь. Но Эмми не удалось насладиться красотой парадных комнат дворца, потому что уже через мгновение мужчина свернул, и они оказались в узеньком коридорчике, явно предназначенном для прислуги. Там он резко остановился и с непонятным выражение уставился на Филету.
- Как это понимать? - прорычал он. - Тебе же ясно было сказано, держись подальше от дворца! Повезло еще что я тут оказался! Король везде видит предателей, и твое возвращение только на руку интриганам.
- У меня новости...
- Новости можно и с посыльным передать, у вас там рядом целый полк стоит, любому могла бы сказать, передали...
- Драуки до реки дошли, - спокойно прервала его Филета.
Мужчина мгновенно переменился в лице. Только что бушевал, злился и вот, спокоен, собран, готов принимать важные, и главное, взвешенные решения.
- Тогда тебе нужно к Вирану. Я ему передам, но он все равно захочет говорить с вестником.
- А я о чем тебе толкую! - воскликнула Филета. - И еще девочка...
"Ну наконец-то, -подумала Эмми. - И обо мне вспомнили". Мужчина обернулся к ней. Девушка поежилась под его внимательным взглядом. Рассматривал он ее недолго, но все же Эмми успела заметить мелькнувшее в его глазах презрение. С чего бы?
- Пошли, - буркнул он.
Женщина чуть придержала Эмми, и они отстали на пару шагов.
- Не обижайся на Тайруса. Он вояка до последнего из оставшихся у него волос. Не верит никому. Может и к лучшему. Хоть один здравый голос в этой обители сумасшедших.
Они шли все такими же узенькими коридорами. Попадавшиеся им навстречу люди жались к стенам. Эмми первый раз за все время подумала, что должна была бы выглядеть крайне нелепо в своей одежде - светло-серые в прошлом джинсы с пятнами грязи в самых неожиданных местах и художественными дырками на коленках и футболка ярко-зеленая с огромными цветами на груди. Она по всем пунктам должна была бы вызывать удивление. И мысленно сказала "спасибо" Дармилу, который озаботился ее внешним видом. В простых брюках и рубашке она не привлекала к себе внимания.
- Ты! Здесь подождешь, - Тайрус открыл небольшую дверь и толкнул ее. - Малый тронный зал, только, умоляю, ничего не трогай. Украсть ничего не удастся.
И захлопнул дверь, оставив Эмми ошарашенно смотреть ему в след. Ее назвали самозванкой, ладно, она сама скрывает свою личность в тайне. Но воровкой? Это уж слишком. Если так уж боится за сохранность вещей, мог бы попросить подождать в какой-нибудь кладовке.
Все еще негодуя, девушка решила оглядеться. И застыла в восхищении. Тайрус назвал эту комнату малым тронным залом. И она действительна была не особо больших размеров, если большим считать что-то чуть меньше футбольного поля. И в ней действительно стоял трон. Трон как трон - ало-золотое кресло, со спинкой, переходящей в крылья птицы. Красивое, впечатляюще, но захватило воображение девушки не это.
Все стены были завешены картинами. Вплотную, почти как в портретных залах в музее. Разными. Восхитительно-прекрасными и ужасно-пугающими, заставляющими выть от тоски и плакать от восторга. Идиллистические пейзажи сменялись сценами битв, сражения уступали место городским улочкам и великолепным замкам. Мир и война на соседних полотнах. Руки разных мастеров и, Эмми готова была поклясться, разных эпох. Это точно не было галереей одного художника. Десятки мастеров жили здесь в своих творениях.
...Пронзенный десятками стрел воин с болью и яростью на лице сражающийся из последних сил. Словно живой, с выписанными умелой рукой потоками крови, бегущими из ран, с ненавистью в темных глазах. И он - зло, потому что это его последние мгновения, и над ним зависает рыцарь в белоснежных латах, который не может быть ни кем иным, как добром, готовый опустить руку с мечом, чтобы покарать посмевшего бросить ему вызов. Что должен чувствовать зритель? Ликование, восторг победы? Тогда почему жаль этого темноволосого воина?
...Река, несущая свои воды к морю. Сине-зеленые, прозрачные и чистые настолько, что видно дно и быстрых рыб, серебристыми стрелами проносящихся в разные стороны. Множество островов, больших и совсем крошечных, обитаемых и нет, на стыке двух миров. Лодочки и корабли. Те, кто спешит покорять бескрайние моря, и те, кто жаждет вернуться к родному очагу. Стремление к мечте, надежда, спокойствие. Нет ничего важного в мире, что бы не смогло разрешиться, а лишнее может уйти, смыться текущей водой, раствориться и забыться в ней.
Сколько прошло времени, пока она разглядывала эти полотна? Мгновение или вечность, но следующее потрясение заставило ее забыть обо всем.
Портреты.
Простенок между двумя колоннами занимали портреты. Короли и королевы в парадных костюмах, но с одной и тай же короной на голове. Ее предки. Вне всяких сомнений.
Но не они так потрясли девушку. Последний в ряду, не больше и не меньше остальных, портрет изображал златовласую красавицу из ее сна. Эмми подошла ближе, стараясь запомнить, как можно больше, уложить в памяти то, что она видела. Хрупкая женщина в пене рюш и оборок такого же удивительного цвета, как и ее глаза, платья, словно небо после дождя, яркое и сияющее. Вот только та казалась совсем юной, а глаза этой были печальными и слишком мудрыми. Как у человека, который видел слишком много зла. Или тот, кто многое потерял, но смирился с этим, спрятав боль глубоко внутри.
Этот портрет был последним в длинной череде королей и королев, а значит...
Это была женщина из сна.
Это была ее мать.
- Королева Тинара, - раздался за спиной Эмми молодой звонкий голос. - Моя мать!
***
Странно вот так стоять и смотреть в точно такие же, как и у тебя глаза, и видеть в них презрение. И не понимать, чем его заслужил.
Эмми рассматривала его, но и принц занимался тем же самым. Он был у себя дома, а она - неведомо как попавший сюда чужак. Ему простительно все. Он второй человек после короля. Он его сын. Принц Гиацинт. Ее брат.
Если бы она выросла здесь, то этот самый человек был бы ей ближе всех. Ее брат, ее близнец. Хотя... Они не были похожи как две капли воды. Даже совсем наоборот. Он был выше почти на голову, может больше пошел в отца, которого Эмми еще не видела? А вот волосы - точно от мамы, яркие как закат. Только глаза у них и были одинаковые, как небо в ожидании грозы.
- Что ты здесь делаешь? Кто сюда провел?
Принц задавал вопросы грубым, не терпящим возражения тоном. Эмми попыталась улыбнуться, но это только вызвала на его лице гримасу ярости.
- Я жду, иначе стража выкинет тебя отсюда. И поверь, это намного лучше, чем то, что ты заслужила, собираясь сделать!