– Ну вот, я же говорил, что тебе уже хватит, – отстраняя брюнета и вставая, быстро проговорил я, стараясь не смотреть ему в глаза, – слушай, я, пожалуй, пойду, а то уже поздно.
– Прости, Майлз, я сам не знаю, что на меня нашло… – потупившись, пробубнил Леон.
– Да брось, Ленни, все в порядке! Увидимся завтра. Бывай! – широко улыбнувшись и похлопав его по плечу, весело проговорил я и вышел за дверь.
«Блять! Идиот! Кретин! Болван! И какого хрена я творю? Это же был мой шанс!»
На следующий день я старался избегать Ленни, да и он тоже не искал поводов для общения и смущенно опускал взгляд, переключив все свое внимание на Николса, который этому факту был безумно рад.
«Какой же я болван, срок пари истекает уже через два дня!» Я недовольно закрыл глаза и глубоко вздохнул. Настроение подпортил Генри, развалившись на краю моей парты:
– Тик-так, тик-так, Майлз, часики тикают, а я смотрю, дело у тебя простаивает! – надменно вскинув бровь, парень чуть дотронулся до моего подбородка, нежно проводя пальцами по губам. – Хотя, к чему скрывать, я прекрасно понимаю, что наши желания совпадают!
– Отвали, извращенец! – откидываю его руку. – У меня есть еще целых два дня.
– Не еще, а всего, да и у Николса, как я погляжу, шансов в этом вопросе куда больше!
Я посмотрел в сторону этих двоих: в этот момент Николс что-то шептал Ленни в самое ухо, положив руку на плечо, вызывая у последнего веселый смех. «Вот говнюк!»
– Посмотрим! – я соскочил с места и, подойдя к парочке, резко, почти грубо, схватил Ленни за руку и потащил на выход.
Он не сопротивлялся, послушно следуя за мной, лишь один раз спросив:
– Куда мы идем?
– Ко мне, – коротко бросил я в ответ.
Зайдя в квартиру, я грубо толкнул его вперед и прижал лицом к стене, начав торопливо расстегивать ремень и снимать с него брюки. Леон по-прежнему не предпринимал никаких действий, молча и покорно принимая мое грубое обращение.
«Блять, что я творю?» Я оставил брюки в покое и ударил кулаком в стену:
– Какого хрена, Ленни? Почему ты не сопротивляешься? Ну же, останови меня, ударь, сделай хоть что-нибудь!
Он медленно обернулся, взглянув мне прямо в глаза, и тихо прошептал:
– А что если я не хочу сопротивляться? – после чего подался вперед и осторожно коснулся моих губ.
– Пожалеешь, дурак! – ответил я, жарко отвечая на его поцелуй. – Пошли.
Я потянул его в комнату и повалил на кровать. Однако дальнейшее поведение Ленни крайне удивило меня: он резко перехватил инициативу, опрокинув меня на спину и оседлав, затем снял очки и начал медленно развязывать галстук, вновь впиваясь в мои губы поцелуем. Странно, но раньше я не замечал, что за этими толстыми роговыми очками скрывается такая красота: огромные, ярко-голубые, почти аквамариновые миндалевидные глаза, обрамленные длинными, совсем как у девушки, ресницами.
– Продолжай! – обнимая его за талию и сжимая ягодицы, проговорил я. Удивительно, я думал, что в сексе он будет скромным, невинным и сдержанным, кто бы мог подумать, что он окажется таким неистовым и активным.
Тем временем Ленни уже избавился от моей рубашки, оставляя влажную дорожку поцелуев вдоль моей груди вниз до живота, затем начал расстегивать ремень.
– Ленни, ты не должен…
– Но я хочу! – было заметно, как он волнуется: как дрожат его руки, нервно стягивающие с меня белье, чуть подрагивают губы, робко обхватывающие мой член.
Опыта у него явно не было, но это было невероятно восхитительно – его самоотдача и самоотверженность, то желание, с которым он старался здесь и сейчас доставить мне удовольствие, жутко заводили меня. Настолько, что мне пришлось остановить его еще до того, как все закончилось так и не начавшись. Еще ни с кем я не испытывал подобного.
– Я что-то сделал не так? Тебе не понравилось? – изумленный и испуганный взгляд.
«Как? Ну как можно в этой ситуации оставаться таким милым и сексуальным?»
– Глупый! – опрокидываю его на спину, откидывая челку с лица, и нежно целую в губы.
Я никогда и никого не целовал после минета, но сейчас я хочу этого: он чертовски вкусный, сладкий, такой желанный и отзывчивый! Меня поражала та сила желания и отдачи, с которой Ленни отзывался на каждое мое прикосновение или поцелуй. Тщательно подготовив его, я пытался входить медленно и аккуратно, стараясь минимизировать неприятные ощущения, но он, широко распахнув глаза, буквально сам насаживался на меня, впиваясь и царапая спину, закусывая губы и шумно выдыхая, активно отвечая на каждый мой толчок.
И я больше не смог себя контролировать, повинуясь той нежности и страсти, с которой отдавался этот парень, жарко впиваясь в его мягкие губы, оставляя следы на этом податливом теле. Леон уже больше не сдерживал своих стонов, он метался подо мной, выгибаясь, царапая спину и комкая простыни, бессвязно срываясь на крик:
– Ах, как хорошо… Майлз, еще… сильнее… – чтобы прервать его агонию, я снова и снова накрывал его губы поцелуями.
В преддверии разрядки, Ленни обнял и теснее прижался ко мне всем телом:
– Майлз, я люблю тебя! – и в этот момент я кончил: бурно, сильно, долго, до искр и звездочек в глазах, после чего мы так и остались лежать обнявшись: я нежно гладил его по лицу, по волосам, перебирая шелковистые прядки.
В эту ночь я так и не смог уснуть, разглядывая спящего Ленни, осторожно откинув челку с его лица, открывая острые скулы и высокий лоб с маленьким, едва заметным шрамом, скорее всего полученным еще в детстве, прямой нос и длинные, мерно подрагивающие на щеках ресницы. Сейчас его лицо было таким расслабленным и умиротворенным, на губах застыла легкая полуулыбка.
– Чему или кому ты так нежно улыбаешься? – тихо прошептал я, чуть коснувшись мягких губ.
Никогда и ни с кем у меня не было такого шикарного секса. Он был просто великолепен. Почему я раньше не замечал, что этот парень необычайно красив? Умный, красивый, раскрепощенный, чертовски сексуальный и просто нереально шикарный в постели. Мог бы я влюбиться в такого парня? Вот так отдаваться страсти каждый день и засыпать вместе каждую ночь, просыпаясь в нежных объятьях.
Уехал я рано утром, не оставив даже записки. Черт, сегодня последний день срока нашего пари. Я выиграл, но хочу ли я этого, вот в чем вопрос.
Я сидел, закинув ноги на впередистоящую парту, и растирал пальцами виски. Голова неимоверно гудела. Если я сам не расскажу, а этот болван не появится, то Генри так ни о чем и не узнает. Мысленно попытался отсосать Генри: если кроме него об этом никто не узнает, то, в принципе, ничего страшного. Фу, бля, ничего страшного? Конечно, кроме потери чувства собственного достоинства!
Откинувшись на спинку стула, я запрокинул голову назад, позволяя крови приливать к мозгу. В висках отчетливо застучало. От размышлений меня отвлекло прикосновение холодных пальцев. Когда я открыл глаза, то увидел нависшего надо мной Ленни. Он наклонился и поцеловал меня в губы. От неожиданности я чуть не свалился со стула, опрокинув его вместе с партой.