После многочасовых представлений и улыбок, искусных увиливаний от ухаживания пьяных чиновников и неодобрительных взглядов Нормана Сара сумела-таки улизнуть из толпы достаточно далеко, чтобы перевести дыхание.
Сумерки принесли небольшую прохладу. Но тучи, собравшиеся над Белемом после полудня, еще не разразились дождем. Ветра не было, и в сумерках легко можно было увидеть туман, поднимающийся над рекой. Сара постоянно вытирала лицо и шею носовым платком. Ее одежда намокла от пота, волосы мягко свисали вдоль спины.
Ее беспокоило, что в течение последнего часа она никак не могла найти Моргана. После их беседы в кафе и неожиданного появления Нормана она не переставала паниковать, когда теряла Моргана из виду. Последний раз она видела его издалека, но успела заметить, что лицо его было мрачным и что под глазами его были темные, как синяки, пятна. С насмешливым огоньком в глазах он смотрел на чиновников, которые бросали на нее плотоядные взгляды, затем отставил свой стакан с шампанским и ушел.
Она нашла его на корме: опираясь локтями на поручни, он пристально смотрел на мерцающие огни проходящего корабля. Как обычно, его взгляд задержался на ней на долю секунды.
Казалось, это было так давно, когда она смотрела со злобой и завистью через иллюминатор, как он обнимал и целовал другую женщину, и она легко воскресила в памяти те желания, которые он будил в ней. Даже сейчас, после всего пережитого, она ощущала то же самое. Бурные, кружащие голову чувства, которые он в ней будил, были как эмоционального, так и физического плана. Он был частью ее, ее тела и ее души.
Мигающие масляные лампы висели вдоль всей палубы, и отбрасывали на палубу как бы лоскутное одеяло из света и тени. Когда Сара подошла и встала позади, она проследила за его взглядом на реку. Ее рука проскользнула под его руку, и она смотрела на его лицо, освещенное бледным светом молодой восходящей луны.
– Нам удалось это сделать, – тихо сказала она.
– Я знаю. Уикэм был прав. Они так ухватились за свои стаканы, что их больше не заботит, какой груз мы везем.
Он резким движением отбросил окурок горящей сигареты, так что пепел посыпался на усеянную звездами воду, потом повернулся к ней.
– Я думал о Генри, – сказал он ей. – Иногда у меня такое чувство, что он стоит передо мной, чего-то требует от меня. Иногда я чувствую зияющую пустоту, как если бы кто-то вскрыл мою грудь и вырвал мое сердце, и мне кажется, что я готов умереть от боли. Иногда…
Он покачал головой и снова посмотрел на ветхое грузовое судно, подходящее к порту. Он глубоко вздохнул.
– Иногда я искренне думаю, что он не умер. Мне кажется, что если бы я оставил его там он был бы все еще жив… А может, он и в самом деле жив? Я замечаю за собой, что смотрю на людей, ожидая увидеть его, услышать его смех или что он зовет меня, или… что-нибудь еще. Но и сознавая, что он мертв, я ясно понимаю, что жизнь продолжается. И если я завтра умру, мир не остановился. Ты вернешься обратно в Англию вместе с Норманом и займешь свое место в обществе. Иногда ты будешь думать обо мне, и ты даже сможешь вообразить, что мы женаты и у нас растут дети.
Улыбнувшись, он взял ее руку и нежно поцеловал.
– Я люблю тебя, Сара. Я люблю тебя всем сердцем.
– И я люблю тебя, – заверила она.
Он опять оперся о поручни, и далекие огни отразились в его глазах.
– Кажется, что всю жизнь я искал слова, чтобы выразить, что чувствую. И я нашел их. Все, что я должен сказать людям, которые что-то значат для меня – вернитесь ко мне, мы попытаемся снова наладить наши отношения.
Он закрыл глаза.
– Генри умер из-за меня, потому что он меня любил. Человек жертвует ради тех, кого любит, какой бы путь он не избрал.
Повернувшись к Саре, он обнял и поцеловал ее страстно, потом более нежно, а потом не разнимая своих объятий, долго, очень долго, пока взрыв хохота, донесшийся от стоявшей неподалеку группы мужчин, не заставил его шагнуть прочь и сказать в его типичной манере:
– Ну, хорошо, нам лучше вернуться назад, пока Норман и Уикэм не стали нас искать.
Он помедлил секунду, и было что-то в его лице и в том легчайшем прикосновении, которым он пожал ее руку, что наполнило ее безотчетным страхом. Но не успела она что-либо произнести, как он пересек палубу и направился к веселящимся гостям, которые были сейчас в приподнятом настроении и так же энергичны, как и до того, как он покинул их компанию.
Очнувшись от своих грез, она обнаружила, что Моргана нет рядом. В голове у нее промелькнуло, как он стоит один, его руки в карманах и его глаза, устремленные на нее… такие красноречивые, такие прекрасные… Ее блестящий рыцарь, ее герой. «Я тоже люблю тебя!» – захотела она закричать, но внезапно ее охватило предчувствие надвигающейся беды, которое повисло в воздухе так же ощутимо, как туман, нависший над доками.
«Это просто смешно, – сказала она себе. Ненормальная».
Она посмотрела вокруг, на хохочущих мужчин, потом на Нормана, чьи пронзительные глаза постоянно возвращались к ней; она пыталась убедить себя, что ничего не случилось. Все получилось так, как предсказывал Уикэм, и в течение предстоящего часа они отправятся из порта Белем по своему маршруту в Англию. Тогда она сможет посмотреть в лицо Норману и порвать их помолвку, тогда…
– Где Морган? – спросила она громко, ни к кому в особенности не обращаясь. Проталкиваясь, она оказалась рядом с представительным мужчиной с обвисшими усами. С некоторым облегчением она увидела Моргана, снова стоящим около поручней. Он смотрел вперед, пытаясь лучше разглядеть суд но, которое сейчас опустило сходни и разгружалось матросами, с любопытством поглядывающими на «Амазонас».
– Мисс Сент-Джеймс?
Она обернулась, и увидела Антонио Пепино, чиновника таможни, пьяно улыбающегося ей.
– Не хотите ли осмотреть здание таможни? – спросил он ее. – Я бы с большим удовольствием показал его вам и вашим достойным друзьям, сэру Генри и Шефилду.
Уикэм, стоящий рядом, улыбался и кивал.
– Замечательная идея, сэр, и пока мы будем на нашей экскурсии, люди капитана могут начать убирать палубу для нашего отплытия.
– Проходите вперед, моя дорогая, – сказал Пепино. Покидая корабль, она шла вместе с Пепино, Уикэмом и Норманом к двухэтажному кирпичному зданию в конце доков. Она оглядывалась назад на Моргана, но его невозможно было различить среди матросов и таможенников, которые высаживались как с «Амазонас», так и с более мелких судов, которые пришвартовались ранее. Судовые команды сливались, слышались раскаты разудалых песен.
– Проходите вперед, дорогая, – снова сказал таможенник. – Вы не должны бояться этих людей. Это всего лишь матросы с «Розы». Она загружена бананами с Коари, которые они выгрузят ниже по течению.
– Коари? – переспросила она, и сердце ее часто забилось. Она пыталась разглядеть что-нибудь по их лицам, но все они в это момент отвернулись и…
– Кроме того, у нас стоит корабль из Испании, – продолжал Пепино. – Он загружен кастильским мылом, винами, фигами и лимонами. Это судно из Африки, и в его трюме – слоновая кость и мирра, а эти – с корицей, гвоздикой и перцем с Островов Пряностей.
Она выдавила из себя улыбку.
– Как интересно.
Ей показалось, что она видела, как Морган промелькнул вниз по сходням, но тени плясали так неустойчиво, а огни с пирсов и кораблей слепили ее. Затем она вошла в здание таможни с низкими потолками, забитое людьми. Контролер представил ее своемум заместителю и целой команде весовщиков и измерителей, потом таможенному чиновнику, который рассказал, как измеряют алкогольное содержание жидких грузов. И так далее, и так далее, пока она не потеряла счет минутам, лицам и именам.
Удивительное чувство страха давило на нее, пока она под каким-то предлогом не выскользнула в менее наполненную людьми комнату, чтобы перевести дух. Она только закрыла глаза и возблагодарила Бога, как услышала голос Уикэма.
– Я приношу свои извинения, джентльмены, но капитан сообщил мне, что он почти готов.
– Какая досада! – вскричал кто-то. – У меня даже не было возможности поговорить с молодой леди.