— У итальянца, — кивнула Лорин.
— Ты произвела на него большое впечатление.
— Я? — Лорин взорвалась неудержимым смехом.
— Ничего удивительного, — продолжил Гарри странно изменившимся голосом. — Хорошенькие девушки не попадаются на каждом шагу, даже в Нью-Йорке.
— Надеюсь, он не собирается приставать ко мне? — запротестовала Лорин. — Ты сказал ему о нас?
— Разумеется, сказал. Но он смотрит на эти вещи иначе.
Гарри снова взглянул на нее исподлобья, чтобы увидеть, какое впечатление произвели на нее эти слова и не поторопился ли он зайти так далеко.
— На такие вещи смотреть можно только одним образом, — отрезала Лорин.
— Тип, который может нам дать две тысячи долларов просто так, сразу — просто так вот открыть бумажник… Попытайся его понять…
— Что ему нужно?
— Он сказал мне так: «Гарри, твоя малышка просто прелесть! Ты должен мне ее представить».
— С какой целью?
Гарри поморщился, но тут же взял себя в руки.
— Хотел бы встретиться с тобой с глазу на глаз. Мужчине всегда доставляет удовольствие провести время с хорошенькой женщиной.
— Гарри! — воскликнула Лорин. — Неужели ты так наивен, что полагаешь, что мужчина может провести время с девушкой и не попытается…
— Попытается что? — Зло крикнул Гарри хриплым голосом.
— Ты же не сомневаешься, что начнет он с разговоров, а потом станет меня целовать…
— Ну и что такого? — холодно спросил Гарри.
— Ты и вправду так думаешь, или только говоришь?
— Как думаю, так и говорю.
Лорин наконец-то спустилась с неба на землю.
— Ты бы согласился, чтобы меня целовал другой мужчина?
— Это ничего не значит, — доказывал Гарри, — я же знаю, что ты его не любишь. Любишь ты только меня. С твоей стороны это будет только благодарность за две тысячи долларов.
— Допустим, — согласилась Лорин. — Но он же этим не ограничится. Если я позволю ему целовать себя, он решит, что ему все дозволено…
На этот раз Лорин взглянула Гарри прямо в глаза. Она ждала, что он повторит свое циничное «Ну и что такого?», но он промолчал и под ее внимательным взглядом сделал непроницаемое лицо.
— Гарри, ты мог бы вытерпеть это? — воскликнула Лорин, готовая снова расплакаться.
Гарри ответил не сразу, начал растерянно гладить ноги Лорин, словно желая проверить мягкость ее кожи.
— А ты, — наконец заговорил он, — ты могла бы стерпеть, чтобы меня лет на десять швырнули в тюрьму? Каторжная работа, карцер, насилие, ни воздуха, ни солнца, хандра, болезни… Ты могла бы это стерпеть? Хочешь, чтобы я испытал все это?
— Гарри, перестань! — умоляла она. Потом разрыдалась.
И тут вдруг все разочарования, угрызения совести и опасения последних дней надломили Лорин. Она плакала громко, долго, отчаянно, ее щуплое тело сотрясали судорожные рыдания. Гарри шептал ей на ухо:
— Прошу тебя, милая, не плачь! Не будем больше об этом! Никогда больше! Знаешь, я ведь люблю тебя. Ты вернешься к матери и мы больше никогда не увидимся. Я сам как-нибудь справлюсь. Ты — ангел, а я — ничтожество. Я не должен был никогда любить тебя, не имел права. Слишком поздно я это понял. Не плачь, а то я не выдержу. Если бы это зависело от меня, ты бы никогда ни в чем не нуждалась.
Лорин была ужасно бледна, ее била дрожь. На Гарри теперь она смотрела новыми глазами и одновременно к своему удивлению осознала, что все еще его любит. Она решила, что Гарри совершенно безоружен перед трудностями жизни и что она должна ему помочь. Иллюзий уже не было, но осталась ее любовь.
Гарри, видя, что она успокоилась, заговорил уже другим тоном.
— Я сделаю для тебя все, — сказал он. — Надеюсь, ты тоже.
— Но Гарри, ты отдаешь себе отчет в том, что ты от меня требуешь?
Гарри не ответил. Состроил обиженную мину. Потом заявил:
— Ты думаешь только о себе.
Слез больше не было. Она всерьез задумалась.
— Я сделаю все, что ты пожелаешь, — наконец решила она, — только не это. Нет, в самом деле не могу. И не смогу никогда…
Обиженную мину он сменил на разгневанную. Передразнивая ее, повторил:
— Все, что угодно, только не это… Все-все за исключением единственной вещи, о которой я тебя просил! Мой Бог, после всего, что я для тебя сделал, прошу о единственной услуге, о любезности к человеку, который может меня спасти и вдобавок может это сделать!
Лорин мыслила все напряженнее.
— Я не перенесу, чтобы меня касался чужой мужчина.
— Ну и что такого? — воскликнул Гарри. — Ты же это любишь, сама знаешь! Слушай я тебя, мы бы не вылезали из постели! Совершенно тебя не понимаю, нравится тебе это — так пользуйся!
— Мне это нравится с тобой, только с тобой.
— Ладно, — бросил Гарри. — Не будем об этом. Пойдем поедим.
Они спустились в маленькую закусочную, куда ходили обычно из-за лучшего кофе во всем районе. Гарри замкнулся в себе с таким видом, как будто она его обидела. С недовольной гримасой отвергал все попытки объяснений. Каждый раз прерывал ее, говоря:
— Знаю, знаю, милая… Не будем больше на эту тему…
Чтобы спрятать покрасневшее от слез глаза, Лорин надела темные очки. Даже непричесанная, она дивно выглядела в непромокаемом плаще, под которым почти ничего не было.
Кофе ей помог. Завсегдатаи им улыбались. Лорин почему-то почувствовала себя виноватой.
— Слушай, Гарри, — начала она, — я поговорю с твоим приятелем. Уверена, он нам поможет без… ну… хочу сказать, не будет хотеть так много… Может быть он лучше, чем ты думаешь. Видишь, я делаю что могу. Ты доволен?
— Ты умница, — он поцеловал ее в лоб. — Я тебя отблагодарю.
Именно этого ему не следовало говорить. Лорин запротестовала.
— Я хочу только одного — чтобы у тебя не было неприятностей.
— Отлично! Пусть каждый делает то, что может, и все будет хорошо.
С этими словами Гарри распрощался, отправляясь на встречу с кем-то по поводу места помощника кладовщика, о котором прочитал в газетах. Это показалось ей неожиданным — он давно не покупал газеты, а если и покупал, то объявления его совершенно не интересовали. Гарри признавал только одно чтение — комиксы.
Лорин в одиночестве слонялась по улице, пытаясь понять, что может означать новый каприз ее любовника.
Глава III
Гарри не было целый день, Лорин прождала его дома до двух часов. Наконец на батарее в ванной разогрела последнюю банку фасоли в томатном соусе и половину съела. В тот день ей впервые захотелось написать тетке Хербе. Это означало бы, разумеется, признаться во всей накопившейся за два месяца лжи. Призадумавшись, как бы выкрутиться, она придумала, что все та же встреченная в автобусе знакомая нашла ей место.
Только начала она писать, как ввалился Гарри в компании какого-то типа. До этого не водил к ним никого, кроме Джо Хаммера. Вновь прибывшего представил как Бадди — «парень на все сто!». Лорин сочла, что он больше похож на бандита. Серую кожу худого лица покрывала трехдневная щетина. Он был в кожаной куртке, чуть коротковатой, не закрывавшей мускулистых бедер, обтянутых узкими брюками. Ботинки у него были в ужасном состоянии. Лорин показалось, что оба на взводе. Гость пронзительно сверкал глазами и хохотал, показывая все зубы. О приличиях он понятия не имел и говорил на таком вульгарном жаргоне, что ей делалось плохо.
— Можешь нас чем-нибудь угостить? — спросил Гарри.
— Ты лучше спроси меня, обедала ли я! — возмутилась Лорин.
— В четыре часа? — удивился Гарри.
Он перенял вульгарность своего приятеля и выглядело это отвратительно.
— С Бадди мы познакомились в исправительном доме, — пояснил Гарри, — Ох, чего бы мы могли порассказать…
— Помни Бога-Отца и Сортирную Швабру! — захохотал Бадди, дав ему мощнейшего леща.
— Бог-Отец был немного чокнутый, — пояснил Гарри, — говорить не умел, но из его кабинета выходить можно было только задом…
— Гарри не был крепок на задок! — залился смехом приятель, подмигивая Лорин.