— Кто желает вспомнить свое пионерское детство?
Оказалось, что желали все, кто собрался на кухне.
— Предлагаю приличное празднование превратить в отвратительную попойку! — провозгласила Марго, — объявляю себя Дионисом!
После непродолжительных дебатов на тему того, может ли Марго стать Дионисом, все сошлись на мнении, что несомненно может, и потребовали продолжения банкета. Водку разливали по стаканам под дуэт Марго с Анечкой (две очаровательных рассказки про их бурную юность). Все выпили не закусывая. На кухне становилось жарко и тесно, но всем было очень уютно, и люди были готовы хлестать водку, забыв про работу. Просыпались самые разговорчивые, и вот уже все вертелось вокруг Марго с Анечкой, которые стали негласными распорядителями праздника. Марго забралась на табурет, и оттуда провозглашала правила попойки, сочиняемые на ходу:
1) Пить
2) Пить не закусывая
3) Чтить Диониса
4) Если Дионис ведет себя, как урод, то см. правило 3)
5) Если Дионис напился, и валяется под столом, то его надо вытащить, зафиксировать и дальше следовать правилу 3)
6) Если Дионис подрался, то его следует запереть в ванной и следовать правилу 3)
7) Если Дионис куда-то делся, и его никто не может найти, то следует восстановить в памяти его (ее) облик и следовать правилу 3) метафизически.
Марго могла насочинять таких правил еще пару десятков, но тут кончилась водка, и срочно потребовалось отправить гонцов. Люди засобирались в поход, и Марго с Анечкой нашли время, чтобы переглянуться и бросить друг другу:
Марго: Кого?
Анечка: Улыбчивого парня в свитере с желтыми полосками. Ты?
Марго: Именинника Гошу.
Анечка: Одобряю.
Марго: Все!
Это оперативное совещание длилось около десяти секунд, сопровождалось бурной жестикуляцией, а когда девочки огляделись, чтобы оценить развитие событий, оказалось, что анечкин избранник задумчиво засовывал ногу в ботинок. Марго прогарцевала к нему и приобняла его за талию.
— Что же, никто больше не идет? — участливо заглядывая ему в глаза, спросила она.
— А зачем еще кто-то? — заулыбался тот.
— Ну… — скучно протянула Марго и закусила губу, делая вид, что ей срочно надо пристально рассмотреть потолок (тут двоякий жест — вроде бы, демонстрация только ей доступной истины, скрывающейся в давно не беленном потолке, а так же намек на то, что куда угодно готова смотреть Марго, только не на вашу поганую рожу), — какие все халявщики… Хочешь, мы с тобой сходим?
Парень обрадовано закивал, и Марго ухмыльнулась, глядя на приближающуюся Анечку под руку с именинником.
— Мы тут с Гошей, — пропела Анечка, — решили к вам присоединиться.
— Гоша, — в тон Анечке протянула Марго, — познакомь с другом…
— Вася — заулыбался парень, — тот самый, который на стадионе сидит с красивой дамой.
— Постоянно? — походя поинтересовалась, закусив губу, Марго, застегивавшая молнию на сапоге.
— Периодически, — пожал плечами Вася.
— Не ты один, мой ангел, — засмеялась Анечка и запахнула свое пальто, — все мы там будем. Вероятно, даже не по одному разу…
Троекратно отсалютовав почтенному обществу, компания выкатилась на улицу.
Там было тихо, и желто от фонарного света. Тяжелый, влажный воздух волнами бил им в лицо, а водяная пыль серебристыми бисеринками оседала на волосах девочек. Они болтали, напряженно слушали, заглядывая рассказчикам прямо в рот и очень к месту смеялись. Каждая из них была вдвое умнее этих мальчиков. Не беда, просто так получилось.
Машины ехали и ехали в одну и ту же сторону, а мокрые листья кувыркались в лужах, гонимые ветром. Носы мерзли во влажном холоде.
В супермаркете все согрелись и накупили (в придачу к водке) крабовых палочек, кукурузы, майонеза, сока и минеральной воды. Далее девочки проиграли по монете в автомате с плюшевыми игрушками, их кабальеро — еще по паре, и очень довольные они направились к месту отмечания.
Слово автору. Пляски (дамы приглашают кавалеров)
До квартиры они так и не дошли — зависли в подъезде, открыли водку, выскребли крабовые палочки из прозрачных, медузных оболочек и пристроились на подоконнике.
Водка поплыла по кругу, все четверо пили, ругали на чем свет табуреточный спирт, синтетическую закуску, ушедшую пионерскую юность и грядущую работу.
Девочки злились. Да что там — от злости они были готовы грызть стены, они уже и слушали вполуха (если до этого слушали хоть немного) — все силы уходили на усмирение клокочущей ярости.