Эмма пристроила сумку и стакан на декоративный кованый столик, а сама растянулась на пластиковом шезлонге рядом, запрокинув голову. Отсюда огней казино почти не было видно, и ничто не мешало наслаждаться чистым небом над головой. Бледная, словно алебастровая, луна уже поднялась довольно высоко над горизонтом. Но девушка смотрела не на нее, а на две ярких звезды на востоке. В детстве, когда ей было девять, Эмма придумала им имена. Та, что справа – Мама, та, что слева – Папа, а маленькая мерцающая точка прямо под ними – звездочка Эмма. Она сочиняла сказки о звездной семье, мечтая, что однажды найдет такую же и на земле.
Сколько себя помнила, Эмма жила в приемных семьях. Отца девочка не знала, только мать – они провели вместе пять лет. Бекки – так ее звали – была стройной и изящной, обожала танцевать под Майкла Джексона и выкрикивать правильные ответы раньше игроков, когда по телевизору показывали «Колесо Фортуны». Еще она читала «желтую» прессу, легко верила заголовкам вроде «Шок: внутри тыквы нашли младенца!» или «Мальчик-летучая мышь жив!» и посылала дочь на улицу играть в «Мусорщика»[1], а когда та возвращалась и предъявляла ей найденные «сокровища», награждала ее то блестящим футлярчиком от помады, то шоколадкой. Как никто другой, она умела найти в магазине уцененных товаров пышную юбку или кружевное платье, чтобы нарядить Эмму принцессой. Вечернее чтение «Гарри Поттера» в ее исполнении превращалось в театр одного актера: так хорошо Бекки изображала голоса разных героев.
И все же мать была словно лотерейный билет: никогда не знаешь, что получишь сегодня, пока не сотрешь защитный слой. Случалось, что Бекки весь день рыдала на диване в гостиной, размазывая слезы по опухшему лицу. А иногда она тащила Эмму в ближайший универмаг и покупала ей все, на что падал глаз, – в двух экземплярах.
– Но мама, зачем мне две пары одинаковых туфель? – удивлялась девочка.
Тогда на лице матери появлялось странное отчужденное выражение.
– На случай, если одна испачкается, – отвечала она.
Временами Бекки становилась очень забывчивой: однажды оставила дочь в большом торговом центре, а сама уехала домой. У Эммы перехватило дыхание, когда она увидела, как машина матери исчезает в круговороте огней на шоссе. Спас девочку продавец. Он вручил Эмме большой оранжевый леденец, подсадил на ящик-холодильник у входа в магазин и отправился звонить кому-то, кто смог быстро найти маму. Когда Бекки наконец вернулась, она схватила Эмму в объятия и даже не стала ругаться, обнаружив, что леденец выпал у дочки из рук и приклеился к подолу ее платья.
Однажды летом, вскоре после этого, Эмма осталась ночевать у Саши Морган, подружки из детского сада. Проснувшись утром, она увидела на пороге комнаты миссис Морган с кислым выражением лица. Оказалось, Бекки сунула ей под дверь записку о том, что «отправляется в небольшое путешествие». Путешествие затянулось: прошло уже тринадцать лет, и не похоже было, что Бекки вернется в ближайшее время.
Когда стало ясно, что чуда не произойдет, родители Саши отдали Эмму в приют в Рино. Пятилетняя девочка усыновителей не интересовала; им нужны были малыши, которых можно превратить в свои мини-копии. Так что Эмма сначала оставалась в приюте, а потом стала жить у разных опекунов. Девочка любила мать, но никогда по ней не скучала: ни по Рыдающей Бекки, ни по Бекки-Купи-Две-Пары, ни по Забывчивой Бекки, оставившей дочь на попечении продавца в торговом центре. Зато она тосковала по самой идее матери: которая знала бы все о ее прошлом, беспокоилась о будущем и искренне любила, не ставя условий. Звезды по имени Папа, Мама и Эмма появились на ночном небе не как отражение жизни, которую девочка потеряла, – они были мечтой о том, чего никогда не было.
Открылась раздвижная стеклянная дверь, и это заставило Эмму резко обернуться. Трэвис, восемнадцатилетний парень, сын ее новой опекунши, тоже вышел на задний двор и присел на краешек стола.
– Извини, что вломился к тебе в ванную.
– Пустяки. – Эмма постаралась незаметно отодвинуться как можно дальше. Она не сомневалась в неискренности извинений. Востроносый, с глазами-горошинками и вечно сжатыми тонкими губами, Трэвис, похоже, задался целью непременно застать ее голой. Сегодня на нем была низко надвинутая синяя кепка, мятая клетчатая рубашка на пару размеров больше, чем нужно, и мешковатые джинсовые шорты с таким низким поясом, что молния оказалась где-то на уровне колен. Его подбородок зарос неопрятной щетиной: до настоящей бороды было еще далеко. Эмма чувствовала похотливый взгляд его карих глаз, скользивший по ее облегающей футболке, обнаженным загорелым рукам и длинным ногам.
1
Игра называется «Охота за мусором», или «Мусорщик вышел на охоту». Играющие получают список и должны найти указанные в нем предметы. В конце те, кто принес все, что было указано в списке, получают награду.