Вертер не так уж много знал о стасисе, чтобы судить о том, насколько надёжным было добровольное заточение Антонова братца. Но все Творцы, включая самого Антона, похоже, ничуть не волновались, считали, что их бывший собрат уже никогда больше не покинет своей виртуальной тюрьмы. И просчитались, недооценили коварство отступника.
– Разве можно взломать стасис изнутри? – Вертер понимал, что просто хватается за соломинку, но остановиться никак не мог.
– Нельзя,– легко согласился Антон,– ему кто-то помог. Мы обязательно выясним, что произошло, но сейчас речь не об этом. Вер, та паразитическая программа, которую Сабин внедрил в сознание Дали, будет пытаться тебя убить. Нам нужно подумать о твоей безопасности.
– Плевать мне на мою безопасность,– взорвался Вертер. – Что будет с моей девочкой?
– Если б у меня было хоть немного больше времени, я бы нейтрализовал паразита без последствий,– Антон с жалостью посмотрел на друга. – А сейчас, боюсь, уже слишком поздно. Прости меня, друг.
Вертер встал из-за стола и вышел на балкон. Ему показалось, что он задыхается, что если не глотнуть холодного осеннего воздуха, то сердце его остановится, и он просто умрёт прямо тут, на полу чужой квартиры. «Поздно! Поздно!» – стучало в висках. Такого просто не могло быть. Ведь только неделю назад Тоха сам же смеялся над его страхами и жалобами на странное поведение дочери, убеждал, что у Вертера просто глюки, что после смерти матери стресс у ребёнка – это нормально. Нужно только немного времени и ласки, и рана затянется. А теперь говорит, что его Дали обречена. Слишком поздно.
Жену Вертера Ани похоронили месяц назад. Её смерть была странной и внезапной. Несерьёзная поначалу простуда быстро перешла в бронхит с мучительным кашлем, не дававшим уснуть ни ей самой, ни домочадцам. На третью ночь мучений Ани приняла снотворное и наконец заснула, а наутро её уже не стало. Отёк лёгких случился во сне, и Вертер, тоже практически не спавший двое суток, даже не заметил, как его жена перестала дышать.
Была ли смерть матери стрессом для Дали? Ну ещё бы. Девочка очень её любила, и потеря больно ударила по её неокрепшей психике. Но Дали как-то справилась, а вот для самого́ Вертера потеря жены неожиданно оказалась ударом куда более сильным, чем он мог ожидать. Его, закалённого воина, не раз убивавшего и смотревшего в лицо смерти, скрутило как щенка. Он шёл за гробом Ани наполовину седой, хотя ему ещё не было и пятидесяти. За всё время, пока проходили похоронные ритуалы, Вертер так и не смог пролить ни слезинки, боль утраты душным комком стояла в горле, не давая дышать и думать. И тогда именно Дали вытащила своего любимого папочку из чёрного омута горя и тоски. Ей тоже было больно, но малышка сумела справиться со своими чувствами. Она оказалась на удивление сильной, даже сильнее, чем её героический отец.
Когда Ани не стало, Дали, видя подавленное состояние отца, взяла на себя роль хозяйки дома. Школу в Убежище, где она училась уже второй год, пришлось отложить, так как папочке требовалось всё её внимание. Она интуитивно чувствовала, что Вертеру нельзя оставаться одному, и проводила с ним всё время, свободное от домашнего хозяйства. Целую неделю она ходила за своим строптивым пациентом как привязанная и заставляла его вспоминать маму, их семейные истории, их общие приключения, даже нечастые ссоры. Она старалась всячески растормошить погрузившегося в свою скорбь отца, готовила его самые любимые блюда, неумело шутила и даже через силу смеялась над своими шутками. Выбранная метода с точки зрения современной медицины была, наверное, довольно сомнительной, но она сработала. Невыносимая поначалу боль притупилась, стала привычной, с ней уже можно было жить дальше.
Через неделю Дали отправилась в Школу, уже не боясь оставить Вертера одного. А на выходные она вернулась совсем другим человеком. Добрая чуткая девушка превратилась в злобного и опасного зверька, единственным желанием которого было укусить своего отца и побольнее. Перемены в дочери были столь разительны, что Вертер сначала даже подумал, что она заболела. Но к концу выходных он был уже встревожен не на шутку и отправился к Антону за советом. Вот только друг не воспринял страхи Вертера всерьёз. Нельзя же, право, ожидать от юной девушки, только что потерявшей мать, а потом целую неделю выводившей своего отца из депрессии, чтобы она всё время сохраняла хладнокровие и ровное весёлое настроение. Конечно, она просто перенапряглась, вот и сорвалась. С кем не бывает?
Да, наверное, это здорово, когда твоим лучшим другом является Творец Реальности. Вертер уже давно привык к могуществу своего соседа по лестничной площадке, к тому, что Антон в лёгкую может сотворить любую вещь прямо из воздуха. Следует признать, что для Творца исполнять просьбы друга было не сложнее, чем высморкаться, к тому же это доставляло ему самому немалое удовольствие. Ведь Антон даже спустя почти двадцать лет всё ещё считал себя обязанным Вертеру, который спас его и Алису от Сабина, когда коварный братец попытался с ним расправиться.