– Ты никого сюда не приводил? – тихо спросил он.
Лицо Теодора приняло озадаченное выражение.
– Нет. Это только мое место. То есть… наше. Теперь наше, – так же тихо, то ли подстраиваясь под его голос, то ли стыдясь, ответил Теодор. Он вдруг поднял руку, проводя кончиком пальца по его щеке и с улыбкой демонстрируя ресничку. – Можешь загадать желание.
Кристофер с трудом отвел от Теодора взгляд, жмурясь и сдувая крошечный волосок.
«Хочу, чтобы этот день никогда не заканчивался».
Хоть и знал, что желанию этому не суждено исполниться.
Накатавшись вдоволь и продрогнув до стука зубов, они вернулись в кафе, где Ева встретила их такой же приветливой улыбкой. Народу тут прибавилось, и над столиками витал гул разговоров и смеха.
– Теперь мы готовы сделать заказ, – объявил Теодор, и Ева рассмеялась.
– Слушаю, ваше высочество!
Кристофер не был ценителем кофе, поэтому просто ткнул пальцем в первый попавшийся напиток из меню. Теодор же долго думал, прежде чем сделать заказ, успев еще и обсудить с Евой то, как расширился их ассортимент.
Они выбрали столик у самого окна, и Кристофер наблюдал за еще несколькими парами, выбравшимися на каток. Щеки, уши и кончики пальцев покалывало от того, что они окунулись в тепло помещения после проведенных на морозе часов.
Кристофер не мог перестать улыбаться. Ему было так хорошо, так спокойно, внутри будто зажглось маленькое солнышко, и от этого приятный жар расползался по всему телу. Он встретился взглядом с Теодором, и солнышко начало крутиться, щекотать живот.
Если забыть о том, что это свидание ненастоящее, можно поверить в любовь.
– Теодор, твой лавандовый раф, – Ева подошла к их столику с подносом, ставя перед Теодором смешную пузатую кружку в виде овечки. – Кристофер, имбирно-пряничный латте для тебя.
Кристофер едва не захлопал в ладоши от восторга, когда перед ним возникла огромная кружка с семейством муми-троллей, нарисованным по бокам. Он рассматривал ее с широкой улыбкой, а потом поднял взгляд на Теодора.
– Посмотри, какие милашки! – тоненьким восхищенным голосом воскликнул он, и Теодор рассмеялся, но смех получился совсем не обидным, а, наоборот, очень нежным.
Ева была явно довольна тем, что Кристоферу все настолько пришлось по вкусу. Она поставила между ними тарелку с огромным куском ежевичного чизкейка и две серебряные ложечки и отошла.
– Наслаждайтесь вечером, – произнесла она, прежде чем удалиться и оставить их наедине.
Кристофер наклонился к кружке, с шумом отхлебывая и прикрывая глаза от удовольствия. Он не сдержал блаженного стона, когда почувствовал терпко-сладкий привкус на языке.
– Нравится? – нетерпеливо спросил Теодор уже в сотый раз за этот вечер. Так, словно скажи Кристофер «нет», он бы мгновенно нашел сотни способов развлечь его по-другому.
– Это лучший кофе, который я пробовал! – не кривя душой, сообщил Кристофер, не уточняя, что пробовал он не так уж и много, и Теодор заметно расслабился, откидываясь на спинку плетеного кресла. Кристоферу нравилось, что тут были разномастные столы и стулья – это придавало месту особое очарование.
– Я рад, что тебе нравится, – искренне произнес Теодор.
Кристофер невольно засмотрелся, как он отпил свой кофе, взял ложечку, отламывая кусочек торта и отправляя его в рот. Его пальцы, шея, губы, которые он облизывал, чуть влажные от пота и снега пряди взъерошенных светлых волос. Лениво прикрытые глаза, свитер с широким горлом и рождественскими оленями. Теодор так вписывался в эту уютную обстановку, словно сам по себе воплощал слово «уют».
Кристофер легко мог представить их обоих в каком-нибудь маленьком теплом домике: треск поленьев в камине, пушистый ковер на полу, приятная музыка на фоне. Он представил метель за окном, которая не доставала до них, как бы ни старалась, представил, как они сидели бы на полу перед огнем, и Кристофер прижимался бы спиной к груди Теодора, и их обволакивал бы аромат еловых веток, развешанных по стенам и украшенных новогодними игрушками, запах горячего шоколада и яблочного пирога. Он представил, как эти мягкие губы касаются его виска, кончика уха, обводят острую линию челюсти…
– Крис? – Теодор заглянул в его глаза, вырывая из мыслей, и Кристофер вздрогнул, мгновенно заливаясь краской, выдающей его с потрохами. Теодор с подозрением прищурился. – О чем задумался?
– Да так, о всякой ерунде, – смущенно пробормотал он, набивая рот вкуснейшим чизкейком. И почему он вообще это представил? Вот ведь глупости.
Теодор посмотрел на него недоверчиво, но больше ничего не спрашивал об этом. Они болтали о всяком, смеясь и наслаждаясь комфортом, который ощущали в присутствии друг друга. Кристоферу нравилось быть с Теодором, и его пугало то, насколько он очарован им. Всего одно свидание – и Кристофер уже ощущал себя парящим в воздухе. Это было страшно, потому что Теодор постоянно повторял, что это просто «пробник свидания», и от этого становилось обидно до такой степени, что сжималось сердце. Не то чтобы Кристофер хотел и ждал чего-то, или надеялся на что-то, но…