— Да, мэдам, конечно, новые методы нужны, — поддержал ее бородач. — Но мы с вами знаем, кто такие пионэры. Здесь мы с вами наблюдаем какой-то странный процесс, если хотите, явление. Я даже не знаю, как назвать это — то ли оболванивание, то ли выравнивание. Создаются не люди, а что-то вроде биомеханизмов. Хорошо ли это? Не знаю…
— Конечно, идеальных клонов не бывает. Но согласитесь, полезные-то получаются, — дама с ридикюлем продолжила свою мысль. — У пионэров есть свои права и обязанности. И это хорошо. Мы с вами, господа, не знаем главных целей и поэтому не в полной мере можем судить о средствах, — она достала из ридикюля бейчик и что-то туда записала. — Хорошая мысль, господа, — «не знаешь цели, не суди о средствах». Что-то наш пумпель совсем опаздывает.
— Это хорошо так рассуждать, свободно, на отвлеченные темы, — заметил лысеющий. — А разве все средства хороши? Разве история мало знает случаев применения негодных средств? Разве мы научились отличать хорошее от плохого? Нет, мэдам. Плохие средства приведут к нехорошим результатам.
— Вот, кажется, наш пумпель, — произнес бородач. — Наша беседа интересна, но безрезультатна. Такие задачки на платформах не решаются.
Она прислонила голову ему на плечо и под мерное движение пумпеля задремала.
В вагоне молодежь потихоньку успокоилась, и, как водится, дорожная дремота охватила основную массу пассажиров. У окна совсем молоденькая пара о чем-то перешептывалась. До него доходили отдельные обрывки фраз:
— Зачем поехали?.. — прошептала девчушка лет шестнадцати.
— А что, разве можно было?.. — ответил ей юноша с тонкими чертами лица.
— Они сказали — обязательно, если хотите… чтобы свободными… — девчушка прислонилась к юноше и погладила его руку.
— А что ты спросишь? — прошептал юноша.
— Я спрошу: «Есть ли Бог?»
— Бог есть. Должен быть, — юноша погладил ее по голове и поцеловал в щеку. — Если Бога нет, тогда все, что вокруг, не имеет смысла.
— … Не имеет смысла… и мы тоже? — спросила девчушка.
— И мы тоже, — ответил юноша.
— А им Он тоже нужен… они пионэры. Смысл у них есть? — снова спросила девчушка.
— Им Он не нужен. У них есть цели. У каждого свои. Он им не нужен… — прошептал юноша.
— А зачем они забрали бейчики? Для хранения? — девчушка закрыла глаза, похоже, дремота стала ее одолевать.
— Наверное, чтобы нам ничего не мешало, чтобы связи не было… — медленно произнес юноша. Он смотрел в окно, и было заметно, что мысли его терялись там, вдали, за медленно проплывающей кромкой леса на горизонте.
По вагону, аккуратно переступая сидящих и лежащих на полу, еще раз пробирались два пионэра. Их кто-то спросил: «Кто он, Гуру?». Один из пионэров ответил:
— Не наше дело. Не наш объект.
— А кто этот Гуру? — не открывая глаз спросила она. — Может, это ясновидящая и не мужчина вовсе?
— Не знаю, кто он. Никто от него назад не возвращался, — ответил он.
— А куда же они пропадают? — оторвавшись от его плеча и чуть-чуть зевая, спросила она.
— Не знаю, — ответил он.
— Ты что-то должен знать, ты, наверное, умный. Почему не знаешь? — она совсем проснулась и стала снова активной. — Отец говорил, что те, кто был у Гуру, становятся умными. Их распределяют в новых землях для освоения. Ты хочешь в новые земли?
— Поживем, увидим, — ответил он.
— У нас думали, что Гуру — женщина. Даже наших дур дразнили стишками. Могу прочесть, — предложила она.
Он молча откинулся на подголовник. Она продекламировала:
— Тебе понравился этот прикол? — спросила она.
— Эпиграмма неплохая, — ответил он, — но очень злая.
— Отец мне то же самое говорил. Он у меня умный пенсионер, меня любит. А воспитывала меня нянька — страшная дура, но услужливая.
Она на несколько секунд замолкла и затем неожиданно изрекла:
— Я спрошу у Гуру: «Что такое любовь?» Все говорят, что знают, а объяснить не могут. Ты можешь объяснить, что такое любовь?
— Нет, не могу, — ответил он.
— Какой-то ты угрюмый. Слова из тебя не вытянешь.
— Я задумчивый, — ответил он, — меня так воспитали Лу и Эля.
— Зови меня Венса, я не хочу быть Лу, — сказала она. — А как я должна звать тебя?