— Обаять должно и должно с широким охватом, без оглядки на бесполезные, опасные новации. Обаятельная новизна должна быть полезной. Вы должны согласиться со мной. Вы должны… — Рыжик на секунду запнулся, — мы должны с вами подготовиться. Серьезно подготовиться, обаяние не терпит спешки, суеты. Не терпит экспромтов. Обаяемый пионэр полезнее простого. Это очевидно. Обаяемое движение полезнее обычного. Вы успеваете за моей мыслью?
Она почти завизжала в трубку:
— Эту дурь я не воспринимаю вообще. Дурь! Дурь! Сплошная дурь! Вы слышите?
А из трубки радостный голос продолжал:
— Вы можете себе представить — сотни, тысячи, миллионы обаяемых. Как это грандиозно! Как это полезно! Это невозможно переоценить. Всюду обаяние. Куда не кинешь взгляд, куда судьба не занесет, везде объяты обаянием. Везде объятый им народ!
— Он совсем сошел с ума, — испугавшись, подумала она. — Хорошо, что двери бронированы и он не может добраться до меня. Но как-то надо реагировать, как-то остановить его, — и она тихо спросила его:
— Вы поговорили с друзьями?
Рыжик неожиданно замолчал и не сразу ответил:
— Позвольте вам заметить, вы сбили меня. Так совсем нехорошо. Так не надо, — он снова замолчал. В трубке что-то засопело, задышало, и равнодушный голос произнес:
— Я нашел вариант, альтернативу. Нам следует аннигилироваться, и я могу развить свою мысль.
Она с некоторым облегчением ответила:
— Пожалуйста, развивайте.
— Как я вас понял, к Гуру вы больше не стремитесь, то есть стремитесь поневоле, по обстоятельствам, которые стали здесь уже выше нас. Выше наших способностей к поглощению знаний, то есть к Гуру, нам идти совсем неинтересно. Другое дело пионэрия. Прогрессивное движение. Нам надо бы подумать над этим…
— Опять пошло-поехало, — подумала она и, набравшись терпения, уже не перебивая «оратора», слушала Рыжика, лишь иногда откладывая трубку в случаях уж очень закрученных предложений.
— Я гораздо ранее говорил вам, что пионэрия — это дисциплина, это — порядок. Порядок — это соблюдение установленных норм и правил. Если все участники процесса соблюдают, что им положено, то это — порядок, а если наблюдаются отдельные члены не соблюдающие, то это — противоположное порядку — непорядок. Если этих становится много, то мы наблюдаем хаос. Что мы видим? Какие выводы мы должны сделать? Вы понимаете, куда я клоню? Куда, так сказать, ведет наша мысль, наш разум?
— Ведите дальше, — она еле успела вклиниться в его речь.
Рыжик на несколько секунд затаился и, видимо, собравшись с духом, восторженно произнес:
— Аннигиляция — вот наш выход! Аннигиляция не соблюдающих. Это так просто, так гениально! Я нахожусь в восторге! В восторге, — он несколько раз повторил это слово и, в конце концов, неожиданно спросил:
— Вы, я надеюсь, тоже в восторге?
Она, сдерживая раздражение, ответила:
— Я в нем по самые уши.
— Вот, вот вы и правы. По уши в восторге. Эта идея неожиданная, но верная-преверная. Надо активно продвигать, продвигать невзирая.
— Будем продвигать, — поддакнула она и добавила:
— Кого будем первым аннигилировать? У вас есть кандидатуры?
Рыжик моментально ответил:
— Мы будем первыми. Мы пойдем рука об руку, сломя и невзирая. Мы прогрессисты. На благо всех быть первыми. Как я рад! Как я рад, что вы согласились. Вы первая. Это прекрасно быть первой!
— А вы не хотите быть первым? Идея-то ваша, — перебила она его.
Рыжик ответил:
— Я идеолог. Я должен вдохновлять, следить и двигать процесс. Вы должны это поддержать. На вас у меня большие виды…
Она не выдержала и что есть силы крикнула в трубку:
— Вашу дурь вы сами и кушайте, и виды ваши малюйте себе на одном месте, — и бросила трубку.
— Ну и псих попался, — подумала она, нервно прохаживаясь вдоль стены, повторяя это противное слово: «аннигилировать».
— Идиот! И как это таких к Гуру везут? Псих, псих, — она никак не могла успокоиться, пытаясь мысленно переключиться на какую-нибудь другую тему.
— Очкарик хилый, — повторила она в последний раз и подумала: «А ведь он мог и притвориться. Тогда зачем? Просто от безделья убить время? Он может звонить мне, а я не смогла ни до кого добраться. Странная и загадочная эта контора, да вся поездка к Гуру.
Окончательно подавив раздражение от последнего разговора с Рыжиком, она вспомнила, как ее занесло в этот пионэрский пумпель:
«В тот вечер она возвратилась домой поздно. Отец категорически отругал ее за опоздание, а эта Панька подтявкивала, вторя отцу: