Играл на флейте гармонист

Коту была налита белая жидкость в миску, которую он с жадностью вылакал за минуту. Дед подсовывал им все новые и новые блюда и тараторил непрерывно:

— Сейчас музыку наладим, повеселю вас, могу и на дуде, да на ней не споешь — рот занят. А когда нет слов — на ней хорошо, душевно получается, — и дед показал на комод, где сверху лежала флейта.

— Я вам на гармонике сыграю, кушайте, кушайте, сынки, — и он, сев на лавку у стены, растянул меха древней гармони.

— Сначала веселую, — и дед запел, чуть хрипловато, но чисто выводя слова:

— Я и шел, и шел, и шел,
И спросил у Лекаря —
Где милашку мне найти?
Он сказал — у Пекаря.
Словно булочка она,
А вкусна до ужаса.
У меня пошла слюна,
Не хватило мужества…

Дед, довольный своей шуткой, продолжил перебирая басы:

— Не хватает лета мне
В этой Северной стране.
На Юга податься надо —
Говорят, что там тепло.
Только с энтим голым задом
Не уехать далеко.

Дед разгорячился от игры, закашлялся и, переведя дух, выдал следующий куплет:

— Ух! Гармошка разыгралась,
Спать пора уже давно.
И милашка разметалась,
Ей давно не все равно.

Он отложил гармонь:

— Эх, вижу я, дремлете вы, с дороги устали. У нас в роду все выносливые были, видать много вам досталось в дороге. Мне еще дед мой говаривал: «Мы не такие, как все, мы и внушать можем и читать чужих. Про нас говорят, что мы пришлые, то бишь пришли откуда-то».

Он оторвался от очередной тарелки и, прислонившись к стене, закрыл глаза. Слова деда были уже где-то далеко, далеко, их накрыла блаженная мысль:

— Он, наконец-то, дома. Он дома. Никуда не надо бежать, ни с кем бороться. Здесь его дом и здесь его дед. И Кардинал.

Кот его здесь. Вот его третье доброе дело — спасенный кот. Так что, «три-два» в его пользу.

Где-то издалека донеслась тихая, душевная песня деда:

— Как напал коварный ворог
На родиму сторону.
Дом чужой ему не дорог,
Всех пожег он в ту войну.
Как собрались наши братья
Вражью силу одолеть.
Супротив евоной рати
Песней душеньку согреть…

Дед пел тихо. Солнце зашло. В сумерках горела лампа на столе и тускло освещала хату. Здесь не было браслетов, странников, Предводителей и Предстоятелей. Здесь был покой. За окном шумел дождь, но где-то в глубине тревога оставалась, пока где-то там, вдалеке, был суетный город и война, и где он, как казалось, оставил все зло.

А «душевная» песня продолжалась:

— Ворог песню ту услышал,
Взор затмился у него.
Вмиг все войско стало тише
И от песни полегло.
С тех времен слагают думы
О родимой стороне,
Чтобы снова враг безумный
Вспомнил, как полег в войне.

А старик все пел и пел:

Часто в жизни так бывает
Дом родимый далеко.
И дорогу забывают,
И живется нелегко.

Ему опять приснились спорящие Предводитель и Ветеран:

— Если люди до сих пор не научились отличать добро от зла, то как вы можете научить этому Кардинала? — возмутился Ветеран.

— Э… э, батенька, это сейчас у нас делается очень просто. Современные модели детекторов не только чистят мозги, но и вкладывают новые менталитеты. А уж вашему Кардиналу вставить всего два слова, это для них просто пустяк.

Сквозь сон ему послышалась флейта и голос старика:

— Если буря где-то зреет,
Если друг твой промолчит,
Дом родной тебя согреет,
От ненастья защитит.

— Мне нужно вернуться, — подумал он, — отдохнуть немного и вернуться. Ведь там остались все они.

ВЕДЬ ТАМ ОСТАЛОСЬ ЕЩЕ ТАК МНОГО ЗЛА.

27 октября 2012 года — 09 августа 2013 года

Двое на фоне Трагическая повесть

Посвящается моей любимой АП

Предисловие редакции

Рукопись этой повести нам в редакцию совсем недавно передала пожилая женщина, которая исполнила, как она выразилась, «завет своей бабушки». С ее слов завет заключался в том, чтобы публикация этой повести осуществилась после кончины бабушки по истечении десяти лет. Сотрудники редакции безусловно заинтересовались этим обстоятельством и с любопытством расспросили женщину о подробностях появления рукописи.