Она налила ему уже третью чашку чая с запахом морской ромашки.
— Может быть, она к утру вернется, — предположила она, не смея препятствовать его неуемному поглощению жидкости.
— Понимаешь, дорогая, ей пересадили два гена. Теперь она должна уничтожать не только себе подобных, но и виды других классификаций, — и, уже немного успокоившись, он ответил: — А что теперь? Весь эксперимент насмарку. Правда, ловчих мы вызвали. Ночью обрабатывают весь институт, но шансов мало, обнаружили пропажу только вечером. Если она освободилась утром, то представляю куда она могла отбежать к вечеру.
— А для людей она не опасна? — спросила она, убирая посуду со стола.
— А черт их разберет, этих генетиков. Зимой выпустили леталку одноглазую, так она прокусила ногу директору. Еле спасли.
— Кого спасли? — рассеянно переспросила она.
— Конечно, ногу директора, — усмехнувшись, ответил он. — Он ведь у нас «первая категория».
В институт «Уничтожения насекомых», сокращенно «УНИЧНАС», Аполлон Иванович пришел работать относительно недавно, но с учетом его прошлых заслуг его приняли на должность «экселенса третьей категории». Он уже в молодости был человеком незаурядных способностей. Еще будучи студентом увлекся разработкой теории взаимодействия и замещения видов летучих прыгальщиков и получил за эту работу по тем временам огромную денежную премию «Маниплюс». На старшем курсе он внезапно, в течение одного дня, влюбился в студентку смежного факультета и сразу же женился на ней. Он обожал свою супругу первые два года, потом привык, и эта привычка переросла в приятное сосуществование. Работа поглощала его всего. Институтские дамы считали его «сухарем», хотя и очень симпатичным. Лаборатория, которую он возглавлял, пользовалась в институте дурной славой. Молодые генетики выращивали там всякую насекомоядную дурь, которая иногда вела себя непредсказуемо. Комиссии из Департамента по развитию насекомых не вылезали из института, расследуя разные случаи исчезновения, проникновения и летальных исходов. Местное население, проживающее рядом, недолюбливало институтских, считая их вредителями. Лет пять тому назад, когда на население напали огнеметки живородящие, Правительству пришлось вмешаться и запретить пересаживать более двух генов.
Венера Петровна и Аполлон Иванович еще некоторое время обсуждали институтскую пропажу. Потом он как-то безразлично предложил ей идти спать, а сам удалился в свой кабинет дописывать свою старую статью «Орнитолологические связи летающих прыгальщиков». А она, уже засыпая, вспомнила, что завтра утром в институте открывает очередной семинар по мелкозернистым. Сон пришел сразу, но какой-то тревожный, беспокойный, с частыми пробуждениями и сновидениями. Не все сны она запомнила, и только последние два оказались такими яркими и страшными, что она каждый раз просыпалась от собственного стона. Она открыла глаза, Аполлон Иванович сладко спал. Ему, наверное, тоже что-то снилось, но хорошее и приятное, он чуть улыбался и причмокивал пухловатыми губами. Она, разглядывая его лицо, подумала:
— А ведь он почти абсолютно равнодушен ко мне.
Она подула ему в лицо:
— Пора вставать.
Лицо супруга поморщилось, он, часто моргая, открыл глаза и недовольно проворчал:
— А, это ты, дорогая, а я уж подумал, что ее поймали.
Он сладко потянулся и повернулся на другой бок.
Когда она входила в здание института, уже чувствовалось, что что-то произошло. В коридорах небольшие группы сотрудников взволнованно обсуждали какое-то событие и, завидя ее, осторожно замолкали, делая вид, что все хорошо и прекрасно. Войдя в лабораторию, она застала удручающую картину. Все сотрудники как в стоп-кадре застыли в различных позах. На их лицах читались эмоции от удивления до страха, общее настроение подавленности и уныния висело в лаборатории плотно и незыблемо. В помещении произошел разгром. Практически вся популяция одноножек погибла. Их безголовые трупики, хаотично разбросанные по всему полу, вызывали страшное удивление — кто этот погром мог учинить?
К обеду выяснилось, что одноножки погибли путем отгрызания их голов в течение весьма непродолжительного времени. Компетентная комиссия, срочно образованная приказом директора, к вечеру составила надлежащие документы, из которых следовало, что нападение неизвестного существа произошло внезапно. Убиение популяции осуществилось в течение десяти, максимум тридцати секунд. Головы всех экспериментальных экземпляров исчезли в неизвестном направлении. Двое из пяти членов комиссии составили свое дополнение к акту, как особое мнение. Они предположили, что убиение популяции произошло путем диверсии одного из государств, которое до сих пор не ратифицировало Конвенцию «О защите прав насекомых». Когда к концу рабочего дня весь погром был заактирован, трупики одноножек аккуратно заскладировали. Сотрудников опросили под протоколы и отпустили по домам. И только сейчас ей припомнился этот страшный утренний сон, как огромная с виду гусеница, жадно озираясь по сторонам, весьма быстро отгрызает головы ее любимых одноножек.