Дикий рев «Референта» огласил выделенную делянку. Его столбняк прошел и моментально превратился в беспорядочную беготню с нечеловеческими стонами вокруг стволов отдельных деревьев. Испытателям новой установки необходимо было что-то предпринять. Поймать «Референта» удалось довольно быстро по причине того, что беготня его приобрела системный характер. Он нарезал восьмерки одну за другой вокруг всего лишь двух стволов. А вот прекратить дикий рев удалось не сразу и только после того, как макушка бегуна была присыпана свежевыпавшим снегом. С большим трудом, уже тихо стонавший и обезумевший более от страха, чем от боли, «Референт» был доставлен к медику «ЗП».
Это происшествие руководство «ЗП» расследовало по методу скоростного реагирования. Действия Аполлона Ивановича оценили в месячное его пребывание в отдельной спальной комнате с пониженным комфортом до второго уровня. «Кварку» предписали безобеденное существование в течение недели. После этого случая соперевоспитуемые дали Аполлону Ивановичу имя «Лазер один, дробь один», а к «Референту» прилепилось несколько обидное имя «Головешка».
До помещения Аполлона Ивановича в отдельную спальную комнату он один раз в месяц получал письма от Венеры Петровны, в которых она описывала свою периферийную жизнь. Уже со второго послания в ее словах появилась нежная тоска по их совместной жизни до разлуки, и пока что редкие слова любви приятно удивляли Аполлона Ивановича. По истечении месяца Аполлона Ивановича переместили в отдельное спальное помещение с еще более пониженным комфортом до третьего уровня. Причиной тому послужила банальная ситуация — его интеллигентская бытовая рассеянность. На призыв воспитателя сообщить о его пребывании на месте фразой: «номер такой-то внемлет» он отреагировал словами: «Лазер на месте», что являлось грубейшим нарушением «Инструкции о порядочности». Это обстоятельство кого угодно могло повергнуть в унылое состояние, но только не Аполлона Ивановича. Его уже некоторое пребывание в «ЗП» привило ему привычку — ничему не удивляться, ничего не просить и верить всему сразу и навсегда, тем более, что второй и третий уровень комфортности отличались весьма незначительно, уменьшенными размерами спальни и туалетного удобства. Единственное, что серьезно, но только первые несколько дней беспокоило Аполлона Ивановича, — это отсутствие выключателя, пришлось привыкать к постоянному яркому освещению спальни. Кормили его неплохо, так что воспитательный процесс продолжался.
В последнем письме Венера Петровна обстоятельно описала свою хозяйственную обязанность на ферме. Затем несколько ласковых, интимных строчек значительно повысили его настроение, в конце письма она сделала небольшую приписку, рассказывающую о делах института:
«Вредную каракатицу изловили еще в начале зимы у стен института. История ее поимки оказалась весьма забавной. Ее обнаружила бригада ремонтников, срочно вызванная для починки правительственной связи. Каракатица лежала малоактивная и худосочная у люка с перегрызанным кабелем. Институтские без особых проблем поместили ее в пуленепробиваемый террариум. Институту после этого случая выделили большие деньги на продолжение работ с каракатицей. Ею заинтересовалось оборонное ведомство, работы засекретили. Травмированного мальчика восстановили, кисть удачно прижилась. Этот случай вошел в список уникальной хирургии. Так что дела за пределами «ЗП» проистекали можно сказать счастливо».
Венера Петровна, отработав на ферме уже несколько месяцев, окончательно привыкла к своему новому состоянию. Работы на ферме было не много. Директор, довольно старый мужчина, сразу при появлении на ферме Венеры Петровны начал оказывать ей знаки внимания вне пределов своих обязанностей. Ее это не удивило. В ближайших окрестностях фермы, в радиусе пятидесяти километров, не наблюдалось ни жилья, ни людей, а на ферме работало всего лишь четыре сотрудника: сам директор, Венера Петровна, насекомовод — молодой человек неприятной наружности и счетовод — весьма упитанная женщина неопределенного возраста. Директор каждое утро, как бы невзначай, доставлял на рабочий стол Венеры Петровны маленький букетик ярко-синих цветов с ближайшего экспериментального поля куржи, на котором испытывали эффективность новых популяций узкокрылых. Это букетное внимание продолжалось около месяца, затем директор перешел к более решительным действиям. Его ежевечерние беседы на темы, не связанные с разведением узкокрылых, сильно утомляли и беспокоили Венеру Петровну, но как вежливый, интеллигентный человек, понимающий административную субординацию, она не смела отказать директору в этом удовольствии.