Дни мелькали серо и незаметно. Венера Петровна перестала обращать внимание на свою внешность и как-то сразу состарилась, сгорбилась. Уже несколько дней она плохо ела и спала. Казна как могла подбадривала ее, но все ее попытки были тщетны. Писем от Аполлона Ивановича Венера Петровна давно не получала, и это еще более усугубляло ее состояние. Листья с деревьев почти облетели, уже несколько морозных ночей покрыли реки и озера пока что тонким, хрупким льдом. Уже солнце к обеду не очень высоко поднималось над горизонтом. Птицы с гомоном в тихие дни пролетали куда-то далеко, и она, провожая их сухими печальными глазами, почти что бредила, улетая в мыслях туда за стаями, где может быть, так же страдал ее любимый. Казна, видимо, по согласованию с руководством «ЗП» переселила Венеру Петровну к себе и, пытаясь хоть чуть-чуть поправить ее состояние, добилась перевода Венеры Петровны к себе на кухню. Работа на кухне для обеих не представляла никаких трудностей. Они только номинально числились посудомойками, практически весь процесс мойки осуществлялся двумя молоденькими воспитанницами и одной машиной. Постепенно в тепле и достатке Венера Петровна стала поправляться, а Казна продолжала ее опекать.
В один из морозных дней беглецы вышли к реке. Стремнина из-за быстрого течения еще не успела покрыться льдом, хотя весь берег и с той, и с другой стороны имел на первый взгляд довольно прочное ледяное покрытие. Они находились в движении уже более двух недель. Скудное подножное питание серьезно уменьшило скорость преодоления лесных просторов. Одежда немного поистрепалась, а вот обувь требовала постоянного внимания. Приходилось ремонтировать ее изощренными способами с применением кусков ткани от одежды и каких-либо гибких веток, коры и жгутов, изготовленных из травы. Они обросли, лица осунулись, усталость чувствовалась во всем, даже в общении. Разговоры стали редки. Несложные вопросы и ответы превратились в норму общения. Чаще обычного приходила одна и та же мысль — лечь и больше не вставать, заснуть и не проснуться.
Река была красива своим простором и могучим поворотом вокруг гранитной скалы и, несмотря на смертельную усталость, они довольно долго любовались этим неожиданно открывшимся пространством нетронутой природы. Профессор первым прервал их молчаливое созерцание. Было решено продвинуться вверх по реке в поисках возможного перехода ее по льду. Переход обнаружился довольно быстро, за поворотом река разливалась, и середина ее была покрыта льдом. Осторожно при помощи длинных жердей, изготовленных из молодых тонких сосен, они благополучно перебрались на другой берег. Отдышавшись, беглецы заметно улучшили свое настроение — они преодолели весьма успешно первое серьезное препятствие на своем пути. Теперь им речные преграды не будут казаться такими непреодолимыми, но новое испытание ждет их еще впереди — холод. Пока что в эту пору морозы беспокоили их только ночью, когда, греясь у костра, части тела, не обогреваемые теплом огня, подмерзали основательно. Днем мороз ослабевал, и в движении холод почти не чувствовался.
После небольшого привала и поедания вчерашних запасов сырых грибов и ягод путники двинулись дальше. С тех пор как они покинули «ЗП», выдерживая выбранное направление, по оценкам профессора, они прошли двести пятьдесят, триста километров, достаточное расстояние для того, чтобы серьезно задуматься над целью своего похода — обустроиться в дебрях и жить отшельниками или двигаться дальше, полностью вверившись случайностям судьбы. Наверное, каждый из них думал об этом, но обсуждать эту тему им почему-то не хотелось.