В особняке мы находились преимущественно вдвоём, особенно по вечерам, когда Алекс не был занят работой. После шести часов он полностью посвящал время мне. Общение с ним было довольно плотным и неограниченным. Алексу нравилось беседовать со мной после ужина. Он нередко затрагивал интересные темы для обсуждения — и с каждым днём ди Борго мне больше и больше нравился.
Вне стен казино он был совершенно другим. Жёсткость улетучивалась, как только он переступал порог дома. Не было властного тона, чётких приказов и наблюдения со стороны. Алекс оказался хорошо образованным человеком с весьма широкими прогрессивными взглядами. Возможно, он желал произвести впечатление, а может, был просто хорошим хозяином. Я особо не обольщалась, но его поведение не могло не импонировать.
В один из вечеров нашего общения Алекс затронул болезненную для меня тему. Усадил к себе на колени — что нередко теперь делал — одной рукой обнял за талию, второй погладил по лицу. Я непроизвольно прижалась щекой к его ладони, поцеловала слегка. Мне нравилось осязать его тактильно. В последнее время — это стало необходимостью. Алекс знал, что делал. Он играл на эмоциональной стороне, постепенно и ненавязчиво привязывая к себе.
— А ты очень нежная, Лорена, — неожиданно констатировал Алекс.
— Лорена? — удивлённо переспросила у него. — Это на итальянский манер?
— Si. La mia Lorena (Да. Моя Лорена/ перевод автора).
— Мне нравится, как звучит моё имя на романском.
— Почему ты избегала мужчин?
Вопрос застал врасплох. Слишком прямой. Но по-другому ди Борго не умел. Прямолинейность — его основная черта характера. Мне она тоже нравилась. Он вложил мою ладонь в свою, переплёл пальцы. Нежно сжал. Я почувствовала, как волна возбуждения прошла по его телу. Затем поднёс ладонь к губам и, поцеловав внутреннюю сторону, провёл по ней языком. Рисовал узор, оставляя мокрый след на коже.
— Расскажешь мне, Лорена?
— Из-за моего отца, — совершенно нелегко было откровенничать на семейную тему. — Однажды я никак не могла заснуть. Мне было года три тогда. Лежала в своей кровати и смотрела на звёздный потолок, когда послышался глухой шум и мамин возглас. Я встала и зачем-то пошла на шум. Спускалась вниз по лестнице и просто остановилась на ступенях. Мама сидела на полу в гостиной, а её голова была разбита. Она что-то прижимала к ней, а кровь всё равно текла по щеке. Мне очень тяжело вспоминать всё это, Алекс, — сделав глубокий вздох, я продолжила рассказ: — Мой отец бил её. Постоянно. Он стоял, склонившись над мамой, и вдавливал её шею вниз. Что-то говорил ей тихо на ухо. На полу лежала увесистая статуэтка. Одно ребро было в крови. Для трёхлетней девочки увидеть подобное — не просто шок. Я позвала маму, и он резко отпрянул в сторону. Помню, что подошла к матери и стала стирать подолом своей ночной рубашки стекающую кровь. Мне было страшно. Я боялась, что она умрёт.
— А твой отец? Что он сделал дальше?
— Он просто вытер руки об штаны и ушел прочь. Я стала бояться его с той ночи и других тоже. После того случая родители развелись.
— Попыток общения с тобой у него с тех пор не было?
— Нет. После развода родителей я никогда больше не видела отца.
— Мне очень жаль. Меня ты можешь не бояться. Я не бью женщин.
Конечно, Алексу ди Борго не нужно было бить женщин. У него находились более изощрённые способы влияния на них.
— С тобой у меня иная тема, Алекс. Договор с приложением, если ты не забыл.
От собственной дерзости я покрылась румянцем до самых ушей. Алекс притянул мою голову ближе, посмотрел в глаза, а наши губы практически соприкоснулись.
— Всё ещё не нравлюсь тебе, Лорена? — с особым интересом спросил он.
— Нравишься, — искренне ответила я.
Долгий поцелуй заставил потерять связь с реальностью. Надо было отдать должное Алексу — он окружил меня повышенной заботой и вниманием. Взамен просил лишь одно, чтобы я не отказывала ему в любовной близости.
И ди Борго получал, что просил.