Нарастающие бешеные толчки вызывали цветные круги перед глазами. Голос был вконец сорван… Упиваясь тяжестью мужского тела и желанной наполненностью внутри лона, я всё же кончила.
Мы лежали в обнимку в постели. Мелкая дрожь никак не проходила, а тело до сих пор потряхивало. Алекс целовал меня в макушку, затем ошарашил озвученным:
— Я много думал про твоего брата. Получив результаты расследования, анализировал его поступок. Конечно, он на редкость недальновидный кретин, но я решил простить его. Я благодарен ему.
— За что?
— Если бы он не осёкся тогда, ты бы никогда не вернулась в казино и навсегда осталась бы потерянной для меня в том — другом, чуждом мире. Я нашёл тебя. Вернее, ты сама нашла нас.
Я схватила подушку и порывисто сжала её в руках. Сердце заходилось, а губы расплылись в счастливой улыбке.
Глупо, наверное?
Да.
Но так тонко никто и никогда мне в своей любви не признавался.
Глава 24. События в новом году
Лорен
Калифорнийская весна вовсю буйствовала яркими красками. Это поистине самое красивое и вдохновляющее время года. По выходным мы наслаждались совместными прогулками по зелёным холмам и цветущим полям. Конечно, в горах пока было прохладно, но для прогулок и для отдыха на пляжах температура была вполне подходящая. Я и предположить не могла, что столь простые увлечения и отдых придутся по душе Алексу.
Светские вечеринки и встречи отошли на дальний план. Я считала их утомительными, тем более, когда в компании находилась Роуз. С интригующей итальянкой мы практически не общались. Ничего особенного, кроме стандартных фраз при встрече. Сплетни Роуз, разумеется, нашли выход, и прежде благосклонные женщины улыбались мне в глаза, но перешёптывались за спиной. Многие из них, за исключением Эллен Харпер. Она осталась единственной, кто искренне общался со мной.
С Саймоном мы виделись редко. Он нечасто появлялся в доме в Сан-Франциско. Всё больше находился в Лас-Вегасе или иногда уезжал в Нью-Йорк. Ревность Алекса по отношению к Саймону была слишком очевидной, хотя он старался не проявлять её при мне. Каждую свободную минуту мы находились вместе. Алекс стал ещё более внимательным и более страстным. Случайно в нём открылись не ведомые ранее таланты. Однажды, сидя в кабинете, я делала эскиз рисунка к курсовой. Он рассмотрел набросок и внёс недостающие, по его мнению, штрихи.
— Ты умеешь рисовать?
— И не только это. В детстве мы с сестрой ходили в художественный класс. Я часто рисовал за двоих, так как Ванессу интересовали совершенно иные увлечения. Можно сказать, спасал сестру от праведного гнева родителей.
— Спаситель брат, — улыбнулась я. — Твоё детство определённо проходило очень интересно.
Теперь мне стала больше понятна тяга Алекса к предметам искусства, которые он коллекционировал. Здесь крылось не только выгодное вложение денег с долгосрочной перспективой, но и любовь к прекрасному, привитая с детства.
Я же со своим братом до сих пор не общалась. Пыталась звонить Тэду несколько раз, как только переварила его выходку, но его телефон был постоянно недоступен. От Алекса я узнала, что Тэд продал семейный дом в Мэдисоне и переехал в Чикаго. Он начал новую жизнь. Номер телефона, видимо, сменил тоже. С одной стороны, я радовалась за него. С другой — самовольное решение продать родительский дом стало неприятным известием. Теперь мне даже некуда вернуться.
В начале апреля мы отправились на две недели в Лос-Анджелес. В этом городе у Алекса должна была состояться сделка с новыми заказчиками. Ему практически удалось подписать с ними контракт. Завершение ожидалось через пару дней, и всем хотелось отдохнуть от напряжённости. По этому поводу вечером мы собирались посетить оперу, куда нас пригласили знакомые.
— Так какой спектакль по программе? — уточнила у Алекса.
— «Отелло».
Мило улыбнулась ему, отметив про себя — какая интересная подборка для вечера. Подкрасив губы, заколола распущенные локоны волос набок. Я собиралась встать со стула, но сзади подошёл Алекс. Он держал в руках новый бархатный футляр. Открыл его и достал изумительное колье в виде тонких переплетённых нитей из белого металла с жемчужными россыпями. Надев колье мне на шею, подвёл итог, заявив, что теперь можно отправляться в оперу. Изумительное изделие невероятно смотрелось с платьем кораллового цвета, оставалось лишь серьги в уши вдеть.