Одной рукой она забирает из моих рук платья, а другой нежно проводит по моей щеке.
— Он уверен в своих чувствах и выбрал, кто ему дорог. Но что творится в твоей душе? Для меня это важнее всего, и я не отпущу тебя, пока не пойму, что ты уверена во всех своих решениях и точно разобралась, что чувствуешь.
Трепет, дрожь, предвкушение. Слишком много всего. Но одно знаю точно: несмотря на волнение, стоит оказаться рядом с Фортунатом, и я забуду о переживаниях, равно как и о той тоске, что ощущала утром, сидя перед насыпью, усеянной цветами.
Рядом с Фортунатом я не вспомню о ней. Почти.
И это самое главное.
Поэтому я отвечаю бабушке со всей уверенностью:
— Я выбрала, кому подарить душу.
* * *
Пальмовая роща залита полуденным Солнцем. Вода насыщенного бирюзового цвета искрится в лучах и, кажется, веселее обычного плещется у берега. Моё тело обдувает ветерок, и я не против, если он унесёт муравьёв, которые так и норовят забраться по ногам, а заодно прогонит навязчивые мысли из головы.
Наблюдаю, как дети пытаются уместиться на небольшой возвышенности из утоптанного песка. Каждый старается удержаться сам и помочь соседу, однако получается не всегда ловко.
Одна девочка хватает мальчика за плечо за мгновение до того, как он, покачнувшись, едва не падает с возвышенности. Эти двое приходят в движение, в попытке сохранить равновесие. Ребятам на другой стороне оказывается слишком мало места, и юноша с криком хлопает в ладоши, так и не поймав мальчишку помладше в момент, когда тот оступается и оказывается за пределами возвышенности.
Вся группа детей разочарованно вздыхает, пока наставник — парень немногим старше своих подопечных — интересуется, почему команда потеряла участника. До этого он почти не вмешивался в игру, но теперь ненавязчиво направляет детей, подсказывая, в чём они допустили оплошность.
— Задача каждого — поддержать другого, а не устоять самому, — говорит наставник. — Хватит на сегодня пьедестала. Как насчёт поводырей?
Дети согласно кивают головами и возбуждённо обсуждают, кто в какую команду пойдёт. Пока они выясняют отношения, наставник замечает моё внимание, машет рукой, приветствуя, и я отвечаю тем же.
Парень камешками выкладывает препятствия, и дети разбиваются на пары. В каждой один стоит впереди, а другой — на расстоянии вытянутой руки. Глаза второго закрыты. Поводырь начинает медленно двигаться, а слепой следует за ним.
Игрокам приходится пройти по вымышленному пути: проползти через пещеру, перепрыгнуть через речку — и при этом не столкнуться с другой парой.
Игроки преодолевают все препятствия, поддерживая друг друга. На втором круге траектория и скорость движения увеличиваются. Наставник, как и прежде, не вмешивается, но пристально следит, чтобы поводырь заботился о слепом и водил его между препятствиями осторожно.
Глядя на то, с каким усердием дети выполняют задачи, я не могу не испытать гордость. Она, как поднимающийся ветер, касается моей спины уверенным движением и заставляет расправить плечи.
Помню, как сама играла в эти игры. Моим поводырём обычно была Нона, иногда Фортунат. А ещё мы любили «невидимки» и «слушай хлопки», хотя в первой игре Фортунат находил меня слишком быстро, а во второй, пока звучала музыка, Нона танцевала намеренно нелепо. Я не могла сдержать смеха и обычно пропускала момент, когда ведущий хлопал в ладоши и нужно было принять позу аиста или лягушки. Конечно, после этого я выбывала из игры.
Ветер усиливается, и дети уходят из Пальмовой рощи.
Я запрокидываю голову, наслаждаясь потоком воздуха, любуюсь крупными листьями, которые напоминают веера, и шершавыми стволами пальм, похожими на чешуйки ящериц. Опускаю взгляд и наблюдаю за голубями и воробьями, которые прилетели едва ли не к моим ногам. Они выбирают самые лучшие семечки, разбросанные неподалёку. Рядом другие две голубки бегают по кругу, забавно перебирая лапками, будто решили немного потренироваться, прежде чем пойти на обед.
Я поднимаюсь и иду вдоль берега к ценакулу. Между четырьмя стволами установлена кровля из пальмовых листьев, а под ней расположены плетённые из ротанга столы.