— Назови настоящую причину.
— Если мы когда-нибудь вернёмся на нашу планету и твоя мама чудом окажется…
Вернёмся на нашу планету?..
— Не продолжай! — восклицает Дэннис, и, хотя это не очень громко, моё тело сотрясает дрожь, и я надёжнее кутаюсь в одеяло. — Сьерра, я серьёзно, не нужно, — предупреждает он.
— Если случится чудо, ты простишь меня? — настаивает она, а я уже совсем теряю нить их разговора.
— Ты хотя бы отдалённо представляешь, что потребовалось бы, чтобы вернуться на нашу планету? — очень медленно, чеканя каждое слово, говорит Дэннис. — Это невозможно. Как и всё остальное.
— То есть ты меня не прости…
— Как. И всё. Остальное, — прерывает Дэннис и повторяет те же слова, но с гораздо большей значимостью.
— Однажды я уже говорила, — вдруг бесцветным голосом сообщает Сьерра, — ты конфета в красивой обёртке, Дэннис Рилс, но с горькой начинкой. Когда-нибудь желчь поднимется к горлу. Ты не сможешь молчать вечно.
— Скажу тебе больше, — с усмешкой замечает Дэннис, — желчь давно вырвалась в мир. Видимо, ты разучилась распознавать её в каждом моём слове. Это всё?
Сьерра молчит, и он продолжает:
— Отлично. Значит, ещё один неудачный разговор окончен.
Слышу, как Дэннис уходит, чувствую на себе внимательный взгляд Сьерры, прежде чем спустя мучительно долгое время свет надо мной гаснет.
Я мечтала бы провалиться в сон, только мысли роятся в голове и не позволяют расслабиться. Я беспомощно вглядываюсь в темноту, но не решаюсь заставить инсигнии загореться, не желая привлекать внимание Сьерры.
Зачем Мучитель велел мне помочь? Неужели тальпы хотят вернуться на планету?! Возможно ли это?
«Ты хотя бы отдалённо представляешь, что потребовалось бы?» — вопрос Дэнниса звучал едва ли не насмешливо, но разве я могу верить одному из тальпов?..
Иоланто, почему я вообще оказалась в этом ужасном месте?..
Невольно моя рука касается кожи за правым ухом.
Как получилось, что больше года назад я создала инсигнию, так отчаянно похожую на символ Тальпы?.. Почему в тот день, когда надо мной нависла медуза и моя жизнь раскололась на до и после, я заглянула в отражение, но едва узнала саму себя? Лицо, подсвеченное оранжевыми всполохами костра, казалось болезненным, глаза дико горели, а волосы — насыщенного чёрного цвета — блестели, как каменный уголь…
Что означало это видение?.. Насколько жуткую смерть придумает для меня Мучитель?..
Я вздрагиваю, а моё измученное сознание задаётся уже следующим вопросом, лишь бы не думать об ужасах.
Почему за день до того, как меня схватили тальпы, руки потемнели?.. Я думала, что это из-за носорога, чью серьёзную рану мне пришлось исцелять несколько дней подряд. Потом решила, что причиной стало нечаянное прикосновение к тальповским вещам, что прятала от ближних Нона…
Нона. Как она могла так со мной поступить? Как посмела раскопать могилу моих родителей?.. Узнают ли ближние о её чудовищном поступке? Устроят ли Народный суд? Увижу ли это я? Вернусь ли когда-нибудь домой?..
Что за существо я видела в том озере? Это был корриган?..
«Какая разница, — спрашивает внутренний голос. — Какая, если ты, скорее всего, больше никогда не окажешь в тех лесах, никогда не вернёшься домой?..»
«Я должна вернуться!» — хочется закричать в ответ. Я обязана рассказать ближним правду — всю правду! О Ноне, о наших предках, о корриганах… Всю жизнь мы боялись их. Но опасность — настоящая! — пришла совсем с другой стороны и оказалась несравнимо более серьёзной…
В какой-то момент я, наверное, начинаю дремать, потому что вновь слышу голос женщины с голубыми глазами: «Я всегда буду с тобой», — а потом остаюсь в беспросветном мраке совсем одна, и одиночество сгущается, пока я не начинаю ощущать его почти осязаемо.
Оно тянет ко мне свои длинные лоснящиеся ладони, лишённые пальцев, напоминающие порванную ткань. Я ощущаю, как налитые кровью глаза пристально наблюдают за мной из темноты, и холодок проходит по коже. На мгновение кажется, что даже Сьерра испугалась бы такого взгляда.
Отчаянно хочется вскочить и бежать отсюда прочь, но вдруг, стоит мне хотя бы приподняться, как я запутаюсь в паутине? Я не раз видела, как ближние ткали из неё одежду, но эта паутина была бы совсем не такой. Она липкая, крепкая, будто созданная для того, чтобы ловить недалёких эдемок вроде меня. Не знаю, почему, но мне кажется, будто Ребекка Олфорд уже где-то там, во мраке, стянутая нитями.
Ощущаю, будто прямо надо мной на тонкой, но нервущейся пряже с потолка свисает огромная паучиха с сотней блестящих глаз. Каждый неотрывно следит за мной. Закричать бы истошно, позвать на помощь! Но я даже не чувствую собственного тела, только представляю, как в темноте жуткое создание исчезает, а на его месте, выбираясь прямо из мрака, появляется человек, который проводит по лицу рукой, будто снимая маску.