— Но тогда я бы не знала правды.
Я выпрямляюсь и спрашиваю с нескрываемым раздражением:
— По-твоему, ты живёшь во лжи? То, что на планете остались дома и вещи тальпов, не значит, что тебя обманывают. Наоборот. Ближние не скрывают того, что в прошлом люди жили иначе. Не просто не скрывают! Нам с самого детства рассказывают, как жили предки.
Нона никак не меняется в лице.
— Тогда почему бы не пользоваться их вещами?
Я брезгливо морщусь, стараясь говорить спокойно:
— Ты слышишь себя? Быт тальпов был выстроен на жестокости к окружающему миру. Тебе давно пора бросить неблагодарное дело! Зачем вообще использовать их вещи?!
— А как же энергосберегающие лампы, солнечные батареи? Думаешь, это мы придумали? — парирует Нона. — В моём тайнике есть вещи, которые могли бы пригодиться. Техника наверняка могла бы пригодиться! — подруга намеренно повторяет слова по нескольку раз, видимо, надеясь меня убедить.
— Я не знаю, что это, — говорю с безразличием, отворачиваясь от Ноны, в то время как она приближается и с внезапным жаром, едва ли не радостью, рассказывает о своих преступлениях: — Ты знаешь! Это вещи, которые создал сам человек, чтобы облегчить жизнь. Компьютерные устройства, машины, которые позволяют передвигаться быстро и легко, ленты…
Я вспоминаю, как замерло моё сердце, когда Аврея схватила Нону за руку и начала трясти.
— Это прекрасно! Тальпы были создателями. Они улучшали жизнь. Как и мы.
Её ужасающие слова заставляют обернуться и посмотреть на подругу так, будто вижу впервые.
— Нашла, кого сравнивать, — горько усмехаюсь я. — Мы живём в гармонии с природой, чувствуем, какое растение представляет собой пустышку, а какое живёт сознательно. Они не видели никакой разницы и уничтожали планету. Если мы создаём одежду, то делаем это благодаря мирному общению с пауками, которые плетут ткани. А тальпы выращивали растения, чтобы потом насильственно делать из них предметы быта. Они убивали живую природу!
Я смотрю на подругу и не могу отделаться от мысли, что нечто в её лице кажется совершенно незнакомым.
— Тальпы создавали устройства из искусственных материалов, — не унимается она. Иоланто, её уверенности можно позавидовать! — Это тоже пустышки. Что плохого в изобретательности?
Я не знаю, что ответить.
— С помощью техники можно было общаться на расстоянии.
— У нас есть для этого фантомы, — ворчу я, довольная, что хотя бы этому могу возразить.
— Да, но на каком расстоянии, Габи? Ты когда-нибудь задумывалась, откуда твои раненые животные приходят такими обессилившими?
Фортунат тоже задавал этот вопрос, только совсем другим тоном. Нона же снисходительно улыбается, а когда до меня доходит, на что она намекает, внутри всё переворачивается.
— Не понимаю, при чём здесь это, — мне стыдно лукавить, но я не могу сказать ничего сколько-нибудь убедительного.
— При том, — сообщает Нона, наслаждаясь мнимой победой, и меня уязвляет улыбка, что расцвела на её лице. — Где-то за пределами Фрактала с ними должно происходить что-то серьёзное, раз потом они нуждаются в помощи. Что-то серьёзное, — повторяет она, а затем понижает голос, — и отнюдь не хорошее.
У меня в изумлении приоткрывается рот, но я беру себя в руки и произношу как можно увереннее:
— Возможно, во время игры они оступаются на порогах рек или случайно ранят друг друга, как химеры.
Улыбка касается глаз Ноны, и зрачок становится совсем вертикальным, словно девушка оказалась в мощном потоке солнечной энергии.
— Значит, они оступаются каждые несколько шагов или бьются насмерть.
Н-а-с-м-е-р-ть. Она растягивает это ужасное слово, будто наслаждается им.
Кровь шумит в ушах.
— На что ты намекаешь? — грубо спрашиваю я, глядя Ноне прямо в глаза.
— Невозможно играть так, чтобы тебе приходилось исцелять их тела несколько дней, а то и недель, — торжественно заявляет Нона. — Я не намекаю. — С лица девушки исчезает улыбка, но она остаётся в её глазах. — Животных кто-то ранит. Если мир вокруг безопасный и во всех поселениях живут, как у нас, то кто мог бы проявлять жестокость? Если мир безопасный, — вновь повторяет она, и меня начинает это раздражать, — то оглянись: такого леса достойны эдемы?
Слова Ноны возвращают меня к реальности, из которой я на мгновение выпала. В памяти всплывает ужасающее отражение в озере, и я обхватываю руками плечи, пытаясь защититься — то ли от леса вокруг, то ли от убеждений подруги.
— Хочешь сказать, что тальпы выжили после Великого Пожара? — заставляю себя посмотреть на девушку со снисходительностью, и Нону это задевает.