— Конечно же, нет! — отмахивается она недовольно. — Тальпы — это вообще жители корабля. Если кто-то и выжил, то простые люди.
Я никак не реагирую на слова Ноны: мне всё равно, как называть тех, кто сбежал, — они всё равно предатели. Но девушка моё молчание воспринимает как маленькую победу и уверенно продолжает:
— Я хочу сказать о другом: какие-то другие народы, помимо нас и корриганов, явно живут здесь и уж точно не по нашим правилам.
Впервые за весь разговор испытываю облегчение и не удерживаю смеха. Нона отступает, поражённая совсем не тем откликом, на какой, вероятно, надеялась.
— Ты действительно веришь в это? — спрашиваю я с кислой улыбкой. — Конечно, нам рассказывали о корриганах, хвостатых уродливых тварях, которые живут в водоёмах, и велели не приближаться к болотам и помутневшим рекам. — Не знаю, зачем я это говорю: Нона и без меня хорошо знает всё, что рассказывали. Возможно, напоминание просто помогает защититься от того бреда, который выдала подруга. — Поселения выглядят так же, как наше, и в них живут такие же солнечные, как и мы. Ты выдумываешь.
— А ты бывала в других городах? — тихо спрашивает Нона, и наши взгляды впиваются друг в друга. — Кто-нибудь из Фрактала, якобы побывав в других краях, рассказывал о них хотя бы раз?
Холод сковывает тело, и я не нахожу сил произнести хоть слово.
Такой простой вопрос. Но я никогда не задумывалась.
— Кто сказал, что корриганы — единственный на планете народ, отличный от нашего?
Такой глупый вопрос, но холод сковывает моё тело, и я до боли впиваюсь руками в плечи.
— Авгуры, — бездумно отвечаю я, и Нона одобрительно кивает.
— Вот именно. И они лгут.
У меня открывается рот, но произнести хоть слово не получается.
Нона медленно приближается ко мне и пристально смотрит в глаза долгую минуту, а затем тихо произносит:
— Если я права, то у всех нас большие проблемы.
Её угрожающий и при этом холодный, бесчувственный тон, такой, словно девушка просто сообщает какую-то общепринятую истину, пугает гораздо сильнее, чем чудовище в озере.
— Думаю, в лесу ты видела символ нашего Фрактала. Здесь границы заканчиваются и здесь же находится невидимый защитный барьер. Я догадываюсь, что его можно увидеть, но, вероятно, только во время медитации, значит, сделать это могут лишь авгуры и медиумы. Если же к барьеру приближаются чужие, не обязательно только люди, но и животные, они не могут пройти дальше, блуждают вокруг и сбиваются с собственного следа. Это объясняет, почему во Фрактале нет хищных зверей, а те, что есть, обходятся пустышками с солнечной энергией.
— Хищники? — только и могу повторить я, чувствуя, как неприятно растекается по горлу слюна, будто я готова сплёвывать её, лишь бы избавиться от полузабытого слова, ведь его всегда применяли только к миру тальпов. — Какой барьер?! С чего ты взяла?! Почему я должна тебе верить?
— Потому что я научилась его преодолевать. Хоть барьер и представляет из себя энергетическую защиту, за его пределы без ведома авгуров мы не можем выйти без особого дозволения. Ты, отправившись следом, преодолела его вместе со мной, а потом заблудилась. Приближаясь к барьеру, любой эдем чувствует не свойственную ему тревогу, забывает, куда шёл, начинает думать, что должен был вернуться к Воронке. Такого промедления оказывается достаточно, чтобы авгуры в случае необходимости успели предпринять какие-то действия.
Полный бред.
— И почему они до сих пор ничего не предприняли? — я хватаюсь за последнюю фразу, потому что Нону, похоже, не переубедишь.
— Потому что я научилась преодолевать барьер, — повторяет она то, что уже говорила, но с ещё большей значимостью. — И потому что мы не хотим, чтобы нас нашли. Пока что.
— Это сумасшествие, — признаюсь шёпотом.
— Неправда, — парирует она. — Помнишь чёрного тигра, с которым мы игрались в детстве? Я уверена, что это был один из тех созданий, которые живут здесь, в Диких землях.
Один. Из тех, кто живёт. Здесь. В Диких землях.
— А если существуют необычные для нас животные, то есть и люди, чья природа нам неизвестна.
Паника заставляет моё сердце снова биться учащённо.
Я смотрю на Нону долго, с упрёком.
— Ты рассказываешь небылицы, которые мы сочиняли друг другу, будучи малышами. Сказки о тенях, блуждающих вокруг Фрактала, о животных, которые никогда не существовали. Мы выросли, Нона, и пора оставить легенды в прошлом.
Она кивает, с трудом сдерживая улыбку.
— Мы ничего не знаем об окружающем мире. А ты всё никак не поймёшь: авгуры могут рассказывать, что угодно, ведь никто не знает правды.