— Что ты говоришь? — не верю своим ушам.
— Флика обманула тебя, — медленно произносит Нона. — В могиле нет праха твоих родителей.
Я покрываюсь мурашками от холода, а затем по моему телу прокатывается волна жара, предвещающая бурю.
— Что ты говоришь? — шепчу я, а Нона безучастно продолжает:
— Я раскопала могилу твоих родителей.
Могилу. Твоих. Родителей.
— И знаю, что я увидела в погребальной урне.
Раскопала. Могилу.
— А ты не хочешь узнать?
Я в ужасе отшатываюсь от Ноны. Я боюсь эту девушку. Мне кажется, я никогда её не знала. Мне кажется, я вижу её впервые.
Нона повторяет вопрос:
— Ты хочешь знать правду?
И в моей душе поднимается шторм.
ГЛАВА 6 (Габриэлла). ЛИЦОМ К ЛИЦУ
— Как ты могла? — с трудом шепчу я. — Ты моя лучшая подруга. Как ты посмела?
В глазах Ноны пылает безумный огонь.
— Габриэлла, пойми, — она вдруг улыбается, словно в припадке. — Ты должна знать правду. А вдруг мы вообще не можем им доверять? Вдруг всё, чему нас учили, это ложь?
Я качаю головой.
— Флика — лучшая из нас. Ты не смеешь так о ней отзываться, — Нона пытается перебить меня, и я срываюсь на крик: — После Великого Пожара она сделала всё, чтобы мы жили счастливо! — от неожиданности девушка перестаёт улыбаться и смотрит на меня широко распахнутыми глазами. — А ты всё разрушаешь! — кричу исступлённо.
Нона делает шаг. Я отступаю. Она не останавливается, и я бегу. Ноги сами несут меня.
Столько лет я заступалась за подругу, отчаянно верила, что не напрасно. И что теперь? За мою верность чем она ответила? Оскорбила не только меня, но и моих родителей. Уязвила старейшин. Даже верховную авгуру.
Я бегу так быстро, как только могу. Нона что-то кричит вслед, но я ничего не слышу, не оборачиваюсь, не позволяю себе ни о чём думать, но всё-таки в сознании бьётся мысль, что путь обратно в город мне неизвестен.
Лишь краем глаза замечаю, что лес редеет. Лучи закатного Солнца, всё чаще пробиваясь сквозь кроны, ударяют по глазам, и я бегу почти вслепую.
Когда удаётся наконец широко раскрыть глаза, впереди лежит пропасть. Уступ появляется так внезапно, что я едва не срываюсь в бездну, но буквально за несколько шагов до обрыва останавливаюсь.
Кровь шумит в ушах, я громко дышу. Колени подгибаются, и я падаю, сбивая их и ладони до крови.
С сегодняшнего дня я не люблю бег.
С сегодняшнего дня я не дружу с Ноной.
С сегодняшнего дня…
Проходит немало времени, прежде чем я делаю вдох полной грудью. Какой здесь воздух! Как свободно мне наконец-то дышится!
Переворачиваюсь на живот и ползу к обрыву. Часть Фрактала залита жёлтыми и оранжевыми лучами, а другая уже погрузилась в сумрак. Я бы любовалась видом, если бы не осознание, что придётся остаться здесь на всю ночь, если не соберусь с мыслями, не успокоюсь и не найду путь домой.
Падаю обратно на спину и закрываю глаза. Веки трепещут от солнечного света, лучи проникают в моё тело с осторожностью и любовью, вытягивают переживания через кожу, уносят в небо. Мне не нужно открывать глаза: я знаю, что капли чёрные.
Мысленно произношу молитву и полностью отрешаюсь от всего земного, только тихий гул где-то вдалеке напоминает о действительности.
Я купаюсь в солнечных лучах, но по коже вдруг пробегает дрожь. Она начинается от правого уха, а затем всё тело до костей пробирает холод. Свет, который ослеплял сквозь сомкнутые веки, исчезает. Последний луч сверкает и исчезает за горной вершиной. Так я думаю и потому не размыкаю век, но за доли мгновения надо мной сгущается темнота, а по ушам бьёт оглушающий рёв.
Я открываю глаза и вскакиваю. Разом выдыхаю весь воздух из лёгких. В горле застревает крик. Прямо надо мной в небе висит огромная медуза…
Я успеваю увидеть только колокол, из-под которого во все стороны расходятся щупальца невероятных размеров. Медуза плывёт прямо по воздуху, а щупальца перемещаются быстро-быстро и блестят серебром.
Несколько секунд я не дышу, а потом срываюсь с места. Бегу обратно, в лес. Прежде он пугал меня, но теперь стал единственным спасением.
Петляю между деревьями, в сумраке, под корнями, выступающими над землей. Мечтаю затеряться среди них, исчезнуть с лица планеты, раствориться в воздухе. Кости вибрируют от рычания, издаваемого чудовищем. Медуза замедляет движение, но следует прямо за мной. Уже стемнело, а огни, какими сияют наши леса, здесь так и не зажглись, однако как на зло лес редкий, и я отчётливее, чем прежде, чувствую на себе взгляд гигантской медузы.
Мне не убежать.
Не вижу — только догадываюсь, что вырываюсь хоть немного вперёд: гул раздаётся скорее позади, чем надо мной.